– Подробности узнаете завтра, – объявил секретарь, вписывая нечто невидимое Карлу и Стрелке, вставшему поодаль. – Пустяк… мелочь, – резиденту, клеврет: – Срок предоставления списков… Именно.

– Хвалю, молодец.

Грохнул далеко-далеко, где-то за стенами один, слышал переводчик, затем – ближе, с небольшою задержкой, не во одночасье другой, раскатистее пушечный выстрел: с моря приближался корабль;

«Опасный, – промелькнуло у Стрелки, – знаемо, видали; а то ж; – бранники явились, военные, тудыт-т твою мать! Русьские суда-корабли плавателей к морю – без пушек… С Волхова, от Ладоги; ну. Всякие; с товаром на Готланд. С пушками – чужие, не наши. Наши… Не наступит ли день… Всякое бывает; а вдруг как-нибудь, потом переменится? – подумал русак: – Не было ни штада, ни Карлы, чтоб ему пропасть, губернатору, ни пушек – и вдруг… то бишь не совсем, – постепенно всякое такое пришло, исподволь, незримо для глаз – к худшему, похоже на то, судя по всему изменилось. Да уж, получается так.

Двоица, скорее всего бранных кораблей, не один. Важно ли? – явилось на ум, – главное: идти к своему. Прочее, помимо деньжат, пенязей – чужая игра; лишнее. Чем больше в краю, Ингрии оружных судов, с пушками, тем выше доход, с полуразоренных крестьян? Не думается. Больше того, что у деревенских осталось нипочем не прибудет. Лучше бы, взамен кораблей подати всеякого рода, лишние поборы скостить. Что проку от военных судов? Брани, переделы земель с помощью оружных, солдат – дело именитых людей. Лучшего, чем есть, небольшого сельщина, увы не получит.

«По-вашему – экскурсор… прогулка, в Руссланд, – услыхал переводчик: – Опасно?» – «Да не так, чтобы очень… по-моему». – «Получит?» – «Не вдруг… Сколько-то. А впрочем, как знать; выяснится позже… Посмотрим. В некоторой степени – наш… мой».

«Наш?? наш? Соббаки!.. делятся. Пол-лучим своё. Как-нибудь; потом… Неужель?»

Все-таки забавная мысль!.. Всё в мире то и дело меняется. Ну да. Погоди! – С этим, обложив про себя матерного бранью наместника толмач приосанился: – Военный корабль? Ну-ка ты подвинься, опасный! В сторону! – озлился экскурсор, и, в сердцах поместив рядом с бастионами крепости русийский фрегат, с пушками на палубе, сник.

«Лёйтнант?» – прозвучало в тиши.

На западном валу Нюеншанца резко – дребезнуло в стекле – выгромился встречный салют;

«3-захватчики!» – подумал русак; если бы Матвей находился в южной стороне городка, он бы, в непосредственной близости, возможно увидел: с тем, во одночасье привратный воин с бердышом, алебардщик – сторож на часах у ворот крепости, за Охтою вздрогнул в ждании ответной пальбы, а неподалёку, в низах верка[28] с лепетнувших осин сдернуло воздушной волною несколько багровых листков.

«Чо с-сетовать на долю толковника? Чужой? Да и пусть. Главное: идти к своему… Вот именно: чем больше, тем лучше; правильно сказал секлетарь. Кажинное имя – риксдалер! спробуем. Служить, так служить… Карле? Табельверкину? Шиш… Двойственно, как всё на миру. Этим – заодно, немчуре. Поборемся, по коням, вперед!.. фрам», – определился толмач, слушая о чем говорят главноуправляющий краем и его секретарь.

– Боже, до чего я устал, – произнес, больше для себя одного находившийся по комнате Мёрнер.

«Ясно… Да и как ни устать» – голос прозвучал от стола, за коим восседал Таббельсверкеринг.

Матвей обернулся: «Быть того не может!.. Носач? кто это? – мелькнуло у Стрелки, бросившего взгляд на ковер: – Ни малый, подпевальщик во всем Карле, губернатору края, чтоб ему пропасть, ни король… павший, говорят на войне…

Странно!.. Изрекал губернатор – секлетарь ни гугу, помалкивает. Как понимай?» – Стрелке показалось, на миг: отклик изошел не оттуда, где один на один с бумагами сидел секретарь, но из генеральского рта.