Впрочем, возможность лево-правого союза оставалась. Попытки создать его предпринимались и прежде. В письме Радека троцкисту Тер-Ваганяну от 13 июня 1928 года говорится о конфиденциальном разговоре между Зиновьевым и А.П. Смирновым еще в 1927 году. А.П. Смирнов прозрачно намекал на возможность и желательность совместной борьбы с «левыми» против «центра» (так оппозиционеры называли сталинцев) при условии, что лидеры левых прекратят свою антикулацкую кампанию.

Тогда союз не состоялся. Но такие ярые враги Сталина среди правых, как А.П. Смирнов, в любой момент готовы были создать против него объединенный блок. Им не мешала идеологическая «несовместимость» двух оппозиционных направлений. Теперь уже речь шла о борьбе не за идею, а за власть (не в партии, но в стране).

Троцкий понял, что необходимо менять стратегию, и послал новую директиву своим сторонникам, призывая поддерживать «правых», создавая с ними единый антисталинский фронт. Однако было уже поздно. И в этом случае Сталин оказался прозорливее. Он сумел вовремя воспользоваться ошибкой Троцкого и стал благосклонно принимать покаяния «левых» (далеко не всегда искренние), восстанавливая их в партии. Часто они назначались на ответственные посты, с которых снимались «правые».

Вопрос был не только в борьбе за власть в партии. Перед страной вставали гигантские по своей сложности и трудности задачи.

В борьбе за наследие Ленина Сталин занимал центристскую позицию и проводил ее достаточно последовательно, хотя обстоятельства периодически заставляли реагировать на изменения внутреннего положения страны и ее окружения. Его противники «слева» и «справа» вели внутрипартийную борьбу, исходя из своих собственных интересов, постоянно лавируя, а при неудачах раскаиваясь в «прегрешениях». Троцкий чаще всего предпочитал отмалчиваться и организовывал тайные сговоры.

Вот, например, что писал он о подпольной работе своего сына в брошюре «Лев Седов: сын, друг, борец»: «В 1923 году Лев с головой ушел в оппозиционную деятельность. Он быстро постиг искусство заговорщической деятельности, нелегальных собраний и тайного печатания и распространения оппозиционных документов. В скором времени в комсомоле выросли собственные кадры руководителей оппозиции».

Троцкий вполне откровенно говорил о троцкистском подполье 1920-х годов в книге «Моя жизнь»: «К этой борьбе примкнули всякого рода недовольные, непристроенные обозленные карьеристы… Шпионы, вредители из Торгпрома, белогвардейцы, террористы устремились в нелегальные ячейки. Они стали собирать оружие, начала формироваться тайная армия». То же подтверждает свидетельство У. Черчилля (из его книги «Великие современники»): «В июне 1924 года Каменев и Троцкий совершенно ясно предложили ему (Савинкову) вернуться… Савинков тайно поддерживал связь с Троцким».

Другой антисоветский деятель – С. Дмитриевский, перебежчик на Запад, так охарактеризовал троцкистов: «Небольшая, но сильная своей сплоченностью, ясностью и цельностью системы идей группа, собравшаяся вокруг Троцкого. Это не были «ленинцы», большевики, русские революционеры. Сам Троцкий ленинской партии всегда был чуждым и враждебным человеком… Его объединение с Лениным и вступление в партию в 1917 году было чисто тактическим шагом… Но дальше с каждым шагом все больше пути Троцкого и Ленина расходились».

Далее Дмитриевский сравнивал идейные позиции Ленина и Троцкого: «И Ленин говорил и думал о мировой революции. Но она не была его единственной целью. Когда ее не получилось, Ленин нисколько не пал духом, но сосредоточился на русских задачах. Россия стояла для него на первом месте…