«Прогневил я бога, – подумал Николай II. – Очень прогневил. Надо теперь молиться и искать спасения душе своей грешной. И опереться не на кого… Вокруг одни льстецы, наушники, да бездари… Погубят они Россию, а затем, словно черти, будут плясать на ее костях…»

– …Произошло самое неприятное, чего я опасался, – сказал Николай II императрице Александре Федоровне, когда они воскресным утром ехали в Исаакиевский собор. – Газеты словно взбесились. Только и пишут о наших неудачах на Дальнем Востоке!.. Дурново через день шлет донесения о недовольстве земств. Все недовольны! И князья, и социалисты, и прочие, коих развелось, благодаря нашим уступкам, видимо-невидимо…

Он говорил внешне спокойно, однако Александра Федоровна улавливала в голосе супруга нотки раздражения и боли. И ей тоже становилось не по себе.

От придворных она слышала, что в России этот год выдался неурожайным. Мрачная тень голода уже накрывала некоторые губернии, особенно бедные.

«Не к добру все это», – думала императрица, рассеянно слушая Николая II.

– …Вчера был у меня князь Святополк-Мирский, – продолжил он. – Сообщил, что в столице готовятся беспорядки. Может вызвать войска и разом раздавить всю эту смуту?..

Александра Федоровна испуганно вскинула на него глаза.

– Бог с тобой!.. – сказала она. – Хватит нам по гроб и того, что случилось на Ходынском поле…

– Что же мне делать? – Николай с недоумением посмотрел на императрицу. – Разрешить им бесчинствовать?

Александра Федоровна ничего не ответила. Она боялась сказать то, о чем уже не раз думала и отчего душа ее холодела, а сердце сжималось в комок. Она была уверена: пролитая людская кровь обязательно отразится на здоровье младенца Алексея.

– Так что же мне делать? – повторил вопрос Николай.

– Не знаю, – ответила она. – Но послушай моего совета: прежде чем принимать решение, обратись к Всевышнему. Может он что подскажет…

Во второй половине дня после возвращение из Исаакиевского собора Николай, несмотря на воскресный день, приказал Фредериксу вызвать к нему премьера Витте, князя Святополка-Мирского и военного министра Сухомлинова.

После этого дважды нетерпеливо интересовался у Фредерикса прибыли ли они. На что министр двора отвечал: «Ваше величество, до назначенного вами времени еще полчаса». Затем доложил: «Прибыли».

Предложив собравшимся рассаживаться, спросил, ни на кого не глядя:

– Ну, так что, милостивые судари? Мне донесли, что завтра в столице намечается манифестация смутьянов. Так она состоится или нет?

Витте и князь Святополк-Мирский переглянулись. Военный министр Сухомлинов сидел, словно изваяние из камня, и не спускал глаз с государя. Вопрос касался явно не его.

Поднялся князь Святополк-Мирский.

– По нашим сведениям, ваше высочество, манифестация состоится. Сколько народу примет участие, сказать нельзя. Большую агитацию социалисты ведут среди рабочих. Особенно на Путиловском заводе.

Николай II нетерпеливо махнул рукой.

– А почему вы разрешаете им вести агитацию?

Святополк-Мирский слегка изменился в лице. Вопрос Николая II прозвучал угрожающе.

Заметили это и Витте, и военный министр Сухомлинов.

Выдержав паузу, князь Святополк-Мирский ответил, стараясь подбирать каждое слово, которое бы не вызывало у государя раздражения.

– Ваше величество, они ведут агитацию скрытно. Несколько агитаторов арестовано, однако брожение среди рабочих и мещан от этого только усиливается. Подливают масло в огонь и газеты. Они уже прямо обвиняют правительство в постигших нас неудачах на Дальнем Востоке.

Николай II побарабанил пальцами по столу.

– Не было бы неудач на Дальнем Востоке, нашелся бы другой предлог… Сергей Юльевич, вы у нас специалист по крестьянским делам, – вдруг сказал Николай II, обращаясь к Витте. – Скажите, пожалуйста, крестьяне поддержат социалистов в городах?