Воспользовавшись паузой, Руцкой неожиданно «легковесно» пожал плечами.

– Ну, и пусть остаётся! Вы же сами говорите: «пока». Центробежные тенденции уже не остановить и процесс впять не повернуть. Союзу остались считанные месяцы – а, может, недели. Всё это время Горбачёв будет ежедневно лишаться тех или иных властных полномочий. И это – не потому, что я – такой «Нострадамус»: после разгрома ГКЧП обязательно начнётся демонтаж советского государства. Так бывает всегда: это – диалектика, закон политической борьбы. И, скорее всего, он начнётся с силовых ведомств. Контроль над ними у Горбачёва отберут в первую очередь… В свете этого я не вижу оснований для беспокойства, Борис Николаевич: пусть «Михал Сергеич» «умирает своей смертью»!

Впервые за время беседы Ельцин посмотрел на собеседника с неподдельным уважением. Он даже восхищённо покачал головой.

– Вот, уж, не ожидал от тебя, Александр Владимирович… Грешным делом, я думал, ты – тупо… ты – такой, как все вояки… А ты – словно стоял у меня за спиной, когда мы составляли план работы!.. Не ожидал от тебя…

– Значит, уже есть план? – на удивление… не удивился Руцкой.

– Есть, Александр Владимирович!

Ельцин подмигнул – и с видом неисправимого заговорщика подался вперёд.