Дядя так же был во дворе, он сидел на низкой скамейке вблизи летней кухни и ощипывал дикую утку. Перед ним стояло ведро и три больших таза. В ведро он бросал крупные перья, в одном тазу были перья помельче, в другом – дичь, подлежащая ощипу, в третьем тазу лежали тушки без перьев, их там было больше десятка.

Дядя, как оказалось, накануне приехал с охоты. Ездил он далеко, к самому морю на легком прогулочном катере, и я не сдержал удивления: как он решился в коварную предзимнюю пору на такой рискованный шаг? Холода в прошлом году нагрянули рано, лужи по ночам уже замерзали.

Я знал, что такое время охотники очень любили: сюда, на юг, слеталась дичь с севера, и охота была продуктивной, но и охотиться там, на взморье, было чрезвычайно опасно. Случалось, что внезапные морозы сковывали прочным и острым, как стекло, льдом алюминиевые суденышки, и люди оказывались в беспомощном положении. Ни под мотором, ни на шестах, ни волоком в резиновых сапогах или костюмах невозможно было вывести катер к незамерзшим протокам: режущий лед не позволял этого сделать. Чтобы вызволить охотников из беды, снаряжались специальные спасательные экспедиции, но помощь не всегда успевала.

– Да я и сам не хотел поначалу, – отвечал дядя на мои укоризны, продолжая выщипывать перья. – Напарник мой, Николай, ты видел его на лодочной станции, так вот он приболел, отказался. А с другими я больше не езжу – раза два обжигался. Напьются до изумления и начинают чудить: хвастаться или выяснять отношения, а с ружьями в руках это… сам понимаешь… Ну, в общем и я решил, что не еду, а тут – Афанасий, сосед, вон там его дом, – дядя уткой показал на ворота, – напротив моего, на другой стороне улицы… До сих пор не пойму, от кого он узнал, что я собирался охотиться, и что у меня нет напарника. Короче, приходит сюда он и говорит: «Давай, я поеду с тобой!». Я не слышал, что у него ружье-то имеется. Спрашиваю его, значит, об этом, а он даже обиделся: да ты чего, говорит, у меня «Зауэр» с тремя кольцами! У нас, говорит, в Сибири… И начал такое рассказывать про свой охотничий опыт, что я начал верить, тем более, знаю, что он действительно из Сибири приехал… Тогда у меня возникла другая опаска: они часто скандалят с женой. Она, правда, сама – не дай тебе бог! Пивом в ларьке торгует, но все же и он, рассуждаю, не ангел. Как начнут в доме орать друг на друга – по всей улице мат, хоть затыкай уши. А вдруг, думаю, он и там заведется?.. Ну, значит, стал искать другие причины, чтобы и отказать, и было бы без обиды – сосед все-таки. С бензином, говорю, пока не решил: пенсию пока что не выдали. На водку, говорю, деньги нужны, на закусь. Короче, не готов, говорю, я к поездке. Так ему и сказал. А он наседает: ты, говорит, – соглашайся, а водка и бензин – забота моя. И точно – к вечеру пригнал самосвал с двумя баками и все канистры заполнил. У него свояк – механик на автобазе. Ну, короче, уговорил он меня. Но только на раз! Больше с ним ни за что не поеду…

Дядя замолчал и странно так усмехнулся.

– Что-то произошло там у вас? – спросил я, сел с ним рядом на табуретку и взял одну из неощипанных тушек. – Чего ухмыляешься?..

– Да нет. Того, чего я боялся, не было. Он и выпивши вел себя нормально, по-свойски. Но вот как охотник он – ни в дугу!.. Холодно было, так он в камышовую колку прямо в шубе поперся! Она у него мехом наружу, намочился, обратно пришел весь в сосульках, потом в лодке до полуночи обламывал их.

– А убил он чего?..

– Куда там! Шуба-то черная – весь на виду! Птица за версту шарахается от его огневой точки. Правда, в мою сторону… А он еще, перед тем, как пойти, нарезал в кулак пучок чакана. Спрашиваю: зачем? А он говорит – маскировка! У нас, говорит, в Сибири, все так охотятся. И показал. Значит, как утку увидят, так этот сноп и выставляют перед собой. А он только лицо ему закрывает! Сам себе же мешает!.. «У нас в Сибири!» – передразнил Афанасия дядя.