Мы же с сестрой довольствовались развлечениями на берегу или у водной кромки. Я гонял мелкую рыбу, бегая за ней наперегонки с волнами. Сестра обожала возводить песочные замки, иногда успевая за день выстроить целый городок с каналами и башенками. Плавать мы не умели, однако очень хотели научиться.

Наблюдая за старшими, я убеждался, насколько это, должно быть, легко. Школьный учитель как‑то обмолвился, что плавание – рефлекторная реакция, и, в сущности, плавать могут даже младенцы. Но почему‑то мне не удавалось. В попытках удержаться на воде тело казалось тяжелым, и ноги быстро встречали дно. Поэтому плавание казалось чем‑то вроде суперспособности.

«Как только отбросишь страхи и полностью доверишься воде, она это поймет и откроет для тебя новые возможности», – рассуждал я, сидя на теплом песке, зарывая в него пальцы ног. Достаточно быстро меня наполнила уверенность: именно сегодня все получится. Воспрянув духом, я бодро направился к воде. Заметив это, сестра взволнованно поинтересовалась:

– Ты ведь не собираешься учиться плавать? – И, получив подтверждение своей догадки, требовательно повысила голос: – Но мама и папа запрещают, когда их нет рядом! Стой! Иначе я все им расскажу!

– Ты никогда не ябедничала и сейчас не станешь. Кругом люди! Если что‑то пойдет не так, кто‑то точно заметит! – перебил я и сделал еще несколько шагов вперед.

Сестра бросилась следом, рассчитывая схватить меня и вернуть на берег, но я был уже далеко. Оглянувшись, я засмеялся: она боязливо топталась на месте и размахивала руками, чтобы привлечь мое ускользающее внимание.

Зачем слушать ее? Я думал лишь о том, как она будет гордиться, радоваться, восхищаться, когда я поплыву навстречу. А потом начну учить ее, и, быть может, через пару дней она тоже поплывет, благодарная и счастливая. Обязательно поплывет, ведь только я смогу подобрать нужные слова и объяснить, что мы раньше делали не так.

Но чтобы научиться самому, нужно зайти чуть глубже, так удобнее лечь на воду. Я в очередной раз оттолкнулся ногами и попробовал грести, но меня упрямо увлекала глубина.

Сердце бешено забилось – ноги не нащупали дна. Только что, и будто бы на этом самом месте, я уверенно стоял, а теперь все изменилось. Потребовалась лишь секунда, чтобы сообразить – меня отнесло течением. В следующий миг я погрузился под воду, чувствуя испуг и удивление.

Я пытался выплыть и позвать на помощь, но вода моментально попадала в горло. Совсем рядом стояли три девицы, смотрели на меня и смеялись, о чем‑то оживленно болтая.

«Неужели они думают, что я притворяюсь?!» – лихорадочно вертелось в голове, и ничем больше не получалось объяснить их феноменальное веселье. Мысли сменялись одна за другой, равно как и эмоции. Я даже вспомнил сцены из кинофильмов и разозлился на то, как бессовестно они лгут, ведь в действительности не удается выкрикнуть ни слова.

Отчаянные попытки сделать глоток воздуха, выкрикнуть хоть что‑то и откашляться, смешались в одно целое. Секунды растягивались на минуты, все происходило стремительно и медленно одновременно.

Полнейшая неразбериха.

Паника властвовала над глупым самонадеянным ребенком.

Река не простила моих амбиций, – она беспощадно лупила волнами, тянула на дно. Вода в очередной раз накрыла с головой. Сил на борьбу не осталось. Я принял судьбу, перестал сопротивляться и спокойно глядел сквозь водную толщу на сияющее летнее солнце.

Такое яркое, но больше не мое.

«Значит, вот так я умру», – подумал я, не ощущая ни страха, ни паники, ни боли. Просто прощался с солнцем в полной безмятежности.

Нейробиологи утверждают: в момент смерти мозговые процессы вызывают эйфорию, выбрасываются нужные гормоны – тем самым природа предусмотрела чувство облегчения в конце пути. Чувство избавления от земных тягот.