«Суббота, 5 февраля. – Была на бале-маскараде, который давал мсье Ле Он. Разговаривала с императором.

Четверг, 21 февраля. – Уложила волосы с пудрой, украсила их жемчугами и перьями и отправилась на концерт в Тюильри, на котором присутствовали одни дипломаты. Отужинала, поболтала с императором…

Понедельник, 25 февраля. – Была на концерте в честь открытия мирной конференции…»

Тем вечером у Вирджинии состоялся серьезный разговор с императором на политические темы, поскольку прибывший в Париж Кавур написал своему приятелю Луиджи Чибрарио, исполнявшему в Турине обязанности министра иностранных дел в отсутствие Кавура:

«В понедельник, 25 февраля, состоялся наш выход на сцену. Предупреждаю Вас, что я задействовал для этого очень красивую графиню де XXX и поручил ей очаровать, а если удастся, и соблазнить императора.

Она незаметно приступила к выполнению задания вчера на концерте в Тюильри. Прощайте».

Объединение Италии шло в нужном направлении…

Пока Вирджиния незаметно трудилась на благо своей страны, Париж весело отмечал начало работы конгресса. Во всех кварталах города царила атмосфера праздника, поскольку в очередной раз простолюдины поверили в то, что будет заключен мир на вечные времена…

И радость народа резко возросла 27 февраля из-за одного довольно забавного происшествия с Александром Дюма.

Автор «Трех мушкетеров» жил на улице Риволи с молодой женой Идой Ферье, смазливой актрисой с очень низкими моральными устоями. Она занимала второй этаж, а он жил в трех комнатах на пятом этаже.

Как-то раз он отправился на бал в Тюильри. А уже спустя три четверти часа вернулся домой, весь дрожа. Открыв дверь в квартиру жены, он с ворчанием прошел в спальню Иды.

– Отвратительная стоит погода. Хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. Я поскользнулся и упал в грязь. На бал теперь идти не могу, да и не хочу. Лучше поработаю у тебя.

Ида попыталась было выпроводить его на пятый этаж.

– Не пойду, – ответил на это Дюма. – Там у меня холодно, а у тебя здесь хорошо натоплено. Я остаюсь здесь…

Взяв бумагу, перо и чернила, он уселся у камина.

Прошло полчаса. Потом дверь туалета открылась и на пороге показался почти голый Роже де Бовуар. Стуча зубами, он произнес:

– Послушайте, мне надоело мерзнуть в туалете!

Дюма поначалу удивился, потом разозлился и стал бранить любовника жены. Как человек, привыкший писать для театра, он на ходу сочинил высокопарную тираду и, произнеся ее, был явно доволен собой.

Наконец Александр царственным жестом указал на дверь со словами:

– А теперь, мсье, освободите мой дом от вашего присутствия. Мы с вами поговорим завтра!

На улице завывал ветер, по стеклам окон стучали капли дождя. Смягчившись, Дюма сказал Бовуару:

– Но я не могу выгнать вас на улицу в такую погоду. Присядьте к огню. Спать будете вот в этом кресле.

И, уткнувшись в свои бумаги, продолжил работать.

В полночь он лег в постель к Иде и задул свечи. Спустя некоторое время огонь в камине погас, и Дюма услышал, как Роже де Бовуар стучит зубами.

– Держите, мсье де Бовуар, мне не хочется, чтобы вы подхватили простуду.

И он бросил ему одеяло.

Но красавчик де Бовуар продолжал дрожать. Дюма услышал, как он пытался развести огонь с помощью последних дров.

– Послушайте, мне совсем не хочется, чтобы вы заболели, – сказал он. – Идите в постель.

А завтра поговорим.

Бовуар не заставил себя просить дважды и быстро юркнул под одеяло к Иде и Александру. Через пару минут эта троица заснула сном невинного младенца. В восемь часов утра Александр Дюма, проснувшись первым, с улыбкой потряс Бовуара за плечо:

– Я полагаю, что мы не станем ссориться из-за женщины, пусть она и моя законная жена, – сказал он. Это было бы неразумно.