Тогда граф де Нансути обратился за советом к комиссару полиции. Тот подсказал средство: обыскать весь дом. Мадам де Нансути проведению обыска не противилась, оставаясь холодной, высокомерной и бесстрастной. Драгоценности были обнаружены у горничной, и та заявила, что они были подарены ей хозяйкой. На это граф де Нансути сказал:

– Если бы ваша хозяйка подарила вам эти украшения, она сказала бы об этом нам, поскольку знала, что комиссар будет обыскивать весь дом. Вы всего-навсего воровка!

Придя в отчаяние от перспективы быть арестованной и предстать перед судом присяжных, горничная закричала:

– Хорошо же! Коль дело оборачивается так и хозяйка не защищает меня, я вам расскажу все.

Знайте, эти украшения действительно принадлежат мне: я – любовница мадам, а для того чтобы уложить меня в свою постель, она подарила мне эти драгоценности…

Услышав это признание, граф с комиссаром спустились в комнату графини. Та, потеряв все свое хладнокровие, впала в нервный припадок и истерически зарыдала.

А горничная надменно перечислила всех своих “любовниц”. Среди них была и маркиза д’Ада. Служанка еще раз подтвердила свои права на драгоценности и в конце концов потребовала еще 80 000 франков за молчание…»[14]

Второй скандал случился также с дамой света, склонной к извращениям… Разразился он 31 января. В тот день стало известно, что маркиза де Бомон, урожденная Дюпюитрен, была обнаружена в публичном доме «во время занятий преступной любовью»…

Всех это весьма повеселило.

Увы! Главы государств не могут рассчитывать бесконечно на выходки своих подданных для того, чтобы повеселить страну. Эти истории были в скором времени забыты, и двор снова начал иронизировать по поводу бесплодия императрицы.

Опечаленные этим венценосные супруги в апреле отправились в Лондон, куда их пригласила королева Виктория. Растроганные оказанным им сердечным приемом, они в один из вечеров поделились с молодой, но уже многодетной королевой своей печалью по поводу отсутствия у них наследника. Виктория не любила витийствовать попусту, объясняться намеками:

– Экая сложность! А вы подкладывайте под спину императрицы подушку!..

Совет этот был до того хорош, что спустя два месяца Евгения с радостью сообщила императору о том, что тот вскоре станет отцом.

После каждого любовного свидания она ставила в своем дневнике загадочный знак.

Клод Вилларе

8 сентября 1855 года после осады, продолжавшейся целых 12 месяцев, зуавы Мак-Магона взяли Севастополь.

Крымская война близилась к своему завершению.

Все заговорили о международном конгрессе, на который должны будут съехаться полномочные представители воюющих сторон для того, чтобы «найти пути разрешения восточного вопроса и прекращения боевых действий».

«Мы хотим заключить такой мирный договор, – писал один оптимистически настроенный журналист, – который заложил бы в Европе прочную основу мирной жизни на тысячу лет. Он должен, кроме того, навсегда стереть из нашей памяти воспоминания об унижении, полученном на Венском конгрессе…»

Этому мирному договору, которого все так ждали, суждено было оказать решающее влияние на судьбу одной восемнадцатилетней уроженки Пьемонта, которую друзья называли «самой красивой женщиной Европы»…

Звали ее Вирджинией Ольдони. Она жила в Турине в окружении восхищенных почитателей и носила после свадьбы, состоявшейся 9 января 1854 года, титул графини де Кастильоне…

Детство ее прошло довольно необычно.

В том возрасте, когда маленькие девочки обычно играют в куклы, за будущей графиней, чья красота уже тогда приводила в восхищение всех мужчин, ухаживали как за взрослой женщиной. Сознавая, какое желание она внушает начинавшим учащенно дышать при виде ее мужчинам, Вирджиния, говорят, шептала им, небрежно ухмыляясь и едва потупив свои зеленые глаза: