– Что случилось? – невольно спросила я.

– Ты еще спрашиваешь?! – Мне даже стало не по себе: в голосе подруги ясно звучала злость, и зла, судя по всему, она была именно на меня. – Мы договаривались играть по‑честному, чтобы Андрей сам выбрал, а ты… ты поступаешь нечестно! Отвратительно ты поступаешь! – Натали сжала кулачки. – Зачем ты осталась с ним наедине? Я видела, как вы обнимались под навесом!

– Натали… – начала было я, но замолчала, не зная, что и говорить.

Что я могла возразить? Разумеется, Натали все истолковала неправильно, но и я повела себя ужасно неосмотрительно. А что, если нас с Андреем видел кто‑то еще?!

А она продолжала смотреть на меня, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Никогда прежде мы не ссорились столь серьезно. И я поняла вдруг, что эта ссора вполне может стать последней – вот тогда мне стало по‑настоящему страшно.

– Ты хочешь, чтобы я уехала и не мешала вам с Андреем? – спросила я тогда вполне серьезно.

Если бы она сказала: «Да, хочу», я бы и впрямь уехала. Да, мне очень нравился Андрей. Может быть, даже больше, чем нравился, но… Натали единственный мой родной человек в целом мире. Единственный, кому я могу верить, даже несмотря на нашу ссору. А Андрей… наверняка это все несерьезно и скоро пройдет.

Натали же, услышав мой вопрос, растерялась. Ненависть из ее взгляда мгновенно исчезла – как будто она и не предполагала такой исход разговора. И, вероятно, тоже задавалась сейчас вопросом: конец ли это нашей дружбе? Через мгновение она снова нахмурилась, но уже как обиженный ребенок, без этой сбивающей с толку злости.

– Даже не думай! – Она состроила язвительную гримаску. – Андрея, боюсь, безумно расстроит твой отъезд. А вообще, знаешь что… если ты готова так легко от него отказаться, значит, ты его не любишь. – Лицо ее снова просияло: – Так что не надейся теперь, дорогая, что я молча отойду в сторону!

Сказав это, она посмотрела на меня со всей холодностью, на которую была способна, развернулась и вышла за дверь.

* * *

Дождь так и лил до самого вечера, навевая на всех скуку. Правда, к обеду произошло кое‑что, что, несомненно, привело всех обитателей усадьбы в хорошее настроение: из своих комнат спустился Максим Петрович! Спустился практически сам, лишь поддерживаемый под руку своей женой. Андрей, который со дня приезда проводил с ним очень много времени, заверил, что общество и короткие прогулки пойдут выздоравливающему Эйвазову только на пользу.

– Вот только волнений вам пока стоит избегать, – сказал Андрей Максиму Петровичу. А взглядом в этот момент обводил почему‑то остальных домочадцев.

– Значит, политические газеты прячьте от меня подальше! – скрипуче рассмеялся на это Эйвазов, и все моментально подхватили его смех.

И даже после обеда, когда Максим Петрович устал и снова поднялся к себе, домочадцы все еще продолжали общаться довольно благодушно. Сидели в гостиной, потому как дождь за окном и не думал прекращаться.

Мадам Эйвазова наперебой с Людмилой Петровной донимали разговорами князя Орлова; иногда вставлял пару реплик и Вася, уже вернувшийся из своей поездки и читавший сейчас газету. Я тоже не решалась уйти, но больше молчала и пыталась сосредоточиться на сюжете книги, что взяла в библиотеке. Даже Ильицкий, хоть и боролся с желанием покинуть нашу теплую компанию, только вышагивал с тоской на лице от одного окна к другому.

Хоть сколько‑нибудь весело было, кажется, лишь Андрею и Натали, которые на пару играли в преферанс, так как все остальные отказались. Андрей выигрывал раз за разом, а Натали, кажется, уже не знала, куда прятать тузы и марьяжных королей из своей раздачи. Почему‑то она считала, что внимания мужчины можно добиться только грубо льстя ему и подыгрывая. Никогда я этого не понимала.