– Спасибо ещё раз.

– У тебя доброе сердце, девочка, – расправляет ворот стильного пальто, надевает перчатки а я тем временем внимательно и с некоторым восхищением за ней наблюдаю.

Идеальный макияж (в такую-то непогоду). Замысловато уложенные в причёску волосы.

Какая же она всё-таки… Необыкновенная. Яркая, особенная и притягивающая взгляд. Правда же, хочется смотреть и смотреть. Заворожённо ловить каждое её движение. Каждый взмах ресниц… А ещё очень хочется задать волнующие меня вопросы. Насчёт мамы. Но я не решаюсь.

– Зайду в девятом часу.

– М?

– Принесу травы, – поясняет она.

Киваю.

– Я вас провожу, – бормочу, спохватившись.

Выходим в коридор, направляемся к двери. Там в предбаннике застаём дедушку и Николая Петровича.

– Ой, простите, а вы не могли бы довезти Зулию до дома? Вам ведь по пути? – имею наглость попросить.

Она ведь не проигнорировала мой визит. Пришла с ответным, пусть и не сразу, а три дня спустя. Да ещё и в предновогоднюю ночь.

– Мне… – видно, что дядя Коля не в восторге от предложенной мною идеи. Стоит, растерявшись. Пытается придумать годную для отказа причину.

А им ведь действительно в одну сторону. Ну чего бы не довезти?

– Боишься, что прокляну? – Зулия останавливается напротив и сверлит его тяжёлым взглядом, пробирающимся под кожу. – За меня уже твоя тёща поработала. Все твои мужские хвори от этого.

Барышников сперва бледнеет, а после… лицо его покрывается крупными красными пятнами. Видно, что совсем не ожидал чего-то подобного. Шокирован.

– В вашей спальне лежит отравляющий твоё здоровье предмет. Маленький, чёрный и круглый, – невозмутимо продолжает она. – Найди его. Позвольте… Мне нужно идти. Ольга, молодого человека одного не оставляйте. Надо проследить за его состоянием. Корней Степанович, – поворачивается к дедушке, – не забываем, втираем настоечку через полчаса. Внучка поможет.

Обходит по дуге ошарашенного дядю Колю и исчезает за дверью, оставляя после себя неуютную тишину.

– Ёлка, – прочистив горло, произносит он. – Щас принесу. Ты ж хотела, Оль, – прячет глаза, отворачиваясь.

– Да не нужно, обойдёмся как-нибудь без неё, – делаю вид, что не расстроена.

В конце-концов, не виноват же он в том, что я свою ёлку вынужденно бросила в лесу.

– Отдам. Уже всё равно никто её не купит. Мне она на что? – открывает дверь и тоже уходит.

– Ой, яйца! – вспоминаю о том, что не сняла их с плиты и несусь на кухню. – Дед, а мама не звонила? – кричу будничным тоном, стараясь никак не выдать то настоящее, что сидит внутри.

– Нет, – доносится сухое в ответ.

– А почту сегодня приносили? Там ничего не было? Может, открытка… – лепечу с надеждой.

– Открытка, – повторяет он, вздыхая.

– Ну да, новогодняя, – пожимаю плечом и ставлю кастрюльку с яйцами под струю холодной воды. – Нет? Не было?

– Твоя мать-кукушка не находит времени на то, чтобы отправить сообщение, а ты про открытку, – он машет рукой и кривится.

3. Глава 2

Проводив Зулю, оставляю деда караулить Петровича, отправившегося за ёлкой. Сама же быстрым шагом иду в ванную. Открываю дверцу шкафчика, поднимаюсь на носочки и достаю оттуда аптечку, в которой храню средства первой необходимости.

Направляюсь в комнату, точнее, в гостевую спальню, как мы зовём её с дедушкой. Тихонько вхожу.

Нужно обработать парню лицо.

«А заодно и рассмотреть его получше», – ехидничает неугомонный внутренний голос.

Ну да. И это тоже. Одно другому не мешает.

Раскладываю на столе набор медсестры. Вооружившись антисептическим раствором, подхожу к кровати.

– Надеюсь, ты не против, если я немножечко тебе помогу, – наклоняюсь ближе и осторожно дотрагиваюсь до рассечённой брови. – Вот так… А теперь здесь, – обрабатываю серьёзную ссадину на скуле, пострадавший нос и разбитую губу.