– Таня Алексеенко приедет, – мама безошибочно угадывает вопрос, отраженный в моих глазах. – И Галина Семеновна с мужем.

– О боже! И Галина Семеновна? – снимаю куртку и вешаю ее на крючок.

– И соседи придут в новогоднюю ночь. И Нюра с родителями. Всем любопытно, за кого наша Варюшка выходит. – Мамуля косится на Федьку. Я перехватываю взгляды родных, сканирующие моего друга, словно лазером.

– Мальчик хороший, Варюша. – Шепчет мама. – И ведет себя совсем не как друг. Может, все у вас получится?

– Мамуль, ты то знаешь правду? Он просто друг. Не говори глупостей, – фыркаю и прохожу в гостиную. Ну что ж – осталось пережить налет родственников и, считай, афера удалась!

17. Глава 17.

Варя.

– Виталик, Витя! Куда вы побежали? Давайте-ка обратно в баню. – Двери распахиваются, выпуская на волю сосновый пар и краснолицего дядю Сережу. – Мы еще не закончили!

Мальчишки надеялись сбежать от «очень полезных процедур для настоящих богатырей», но… не вышло. Родители устроили банный день – давняя традиция нашей семьи, о какой пришлось узнать и Федьке. Очевидно, мужики решили испытать моего друга на прочность. Ну… или вымыть из него всю прошлогоднюю грязь.

Галина Семеновна смазывает коржи кремом с таким видом, словно спасает мир. Тетя Таня Алексеенко корит на чем свет стоит школьную программу и ЕГЭ, которое предстоит сдавать ее сыночку Костику. А я… наблюдаю в окно за раскрасневшимися мужиками, несущимися в сугроб. Возглавляет шествие папа, за ним послушно бегут дядя Сережа, Захар Анатольевич – муж Галины Семеновны и… Федька.

– Варюша, посмотри, там не Анечка к тебе в гости пришла? – щебечет мама, прилепившись взглядом к моей офигевшей физиономии. – По-моему, ее шапочка красненькая над калиткой мелькает. И как только мамуля углядела?

– Хорошо, мам. Пойду.

Чего это Нюрке Васнецовой понадобилось от меня тридцать первого декабря? Ей, выходит, к празднованию не надо готовиться? Набрасываю на плечи куртку, натягиваю шапку, опускаю ноги в мамины валенки (надевать сапоги – слишком много чести для всяких там) и выскакиваю на порог, едва не столкнувшись с Федькой.

– Поленкина, приём, – он тихонько щипает меня за щеку и косится на калитку. – Жених к выполнению своих обязанностей готов.

– Голый? – прослеживаю взглядом за румяным лицом Федора и его крепкой грудью с порослью темных волос, сбегающих к животу, ниже… А что там ниже я не знаю – голый зад Федьки прикрыт банным полотенцем. Не очень-то хочется знать!

– Варюха, смотри на меня вот так, как сейчас, ладно? – хрипло шепчет Горностай и тянется к калитке.

Как это я смотрю? С ума он там, что ли, сбрендил? Возомнил о себе черт те что!

Я успеваю лишь раскрыть рот – слова рассыпаются на бессвязные звуки, а из груди вырывается то ли стон, то ли всхлип.

– Привет, Полено, – опережает меня Нюрка. – Приехала, значит?

Она складывает руки на груди и скользит по мне ленивым взглядом.

– Приехали, – сделав ударение на «и», твердо отвечает Федор. Выходит из-за калитки, рассчитывая произвести на Нюрку ошеломительное впечатление.

– О-ого! – тянет Васнецова, выпучив глаза. Лапает Федьку взглядом, как будто он не парень, а сладкий леденец. Только облизнуться не хватает. А, нет – она облизывается! Вот же чокнутая!

– Я Федор, жених Вари. – Он протягивает ей руку. Нюрка ее вяло пожимает, продолжая разглядывать выпуклости на обнаженном теле моего «жениха».

– Не холодно? – сощуривает взгляд Нюрка.

– Любовь греет. Я, пожалуй, пойду попарюсь. Ты присоединишься ко мне, любимая? – Федя вытягивает губы трубочкой и касается моих сомкнутых губ.

– Д-да. Сейчас провожу подругу и приду.