— Он только разозлился, когда Леднев пришёл.

Я улеглась поудобнее. Какой кайф! Только вода чуть подостыла, надо добавить...

— Артем даже выругался на него, когда я уходила, а что дальше, не знаю... С деньгами глупо, наверное, получилось. Кстати, одолжишь немного? Мне на пару недель...

— Да, конечно, — кажется, Маша меня не слышала. — А что Айс сказал?

— Да ничего, — я выключила воду. — Что ищет Артема, почему тот трубку не берет... — Маш, к чему этот допрос?

— Не нравится мне это все. И Воронов тут, как ворон вокруг тебя кружит...

-- Не самый удачный каламбур, — усмехаюсь. — Слушай, а что сегодня с Мегерой было? Какой «Марриотт»? Не было у тебя никакой вечеринки...

— Ну-у-у... В отеле я, допустим, была, — Машка загадочно улыбнулась. — Вылезай давай, пойдём чай пить.

И зачем, спрашивается, полотенцем в меня кидать.

— Так что там было? — Я сижу на кухне и дую на чай в кружке. Не знаю, откуда такие пристрастия у дочки пекаря, но Маша пила исключительно пуэр, дорогой китайский и очень невкусный чай. Нормального в пакетиках у неё никогда не было. Заваривала его в каком-то специальном глиняном чайнике, купленном в китайском магазинчике в центре. В общем, приходится и мне пить эту гадость.

— Я кое-что знаю интересное про эту высокомерную сучку. — Машка сияла, словно в лотерею выиграла. — Посмотрим теперь, как она запоёт!

— И что ты знаешь? Маш, ты хочешь ее шантажировать?

— Не-е-е-т, я не самоубийца... И дело не в ней. Просто приятно было видеть ее страх.

Я грустно вздохнула, похоже Маня вот-вот опять во что-то вляпается. А я даже не понимаю, во что именно.

— Ладно, пойдём готовиться к семинару.

8. Глава восьмая

Снова утро, снова учеба, первая пара в 8.30, но сегодня можно чуть подольше поспать, от Машкиного дома до универа пара сотен метров. Вчера я долго не могла уснуть, Епифанцева уже сопела под боком, а я все прокручивала в голове своё свидание с Вороновым. После той аварии я думала, что пройдет много-много лет прежде, чем смогу посмотреть на парня как на парня. Конечно, я общалась и общаюсь с мужчинами, но вижу в них лишь функцию: «Подайте вон ту коробку, пожалуйста» или «Не знаешь, что задали по английскому?».

А вчера... Вчера мне было непривычно и ... хорошо. Я просто разговаривала с ним, смотрела в глаза и видела... интерес. Я ему интересна, и это меня не пугало. Он мне интересен, я на какое-то время забывала, каким пресыщенным мерзавцем он может быть. Его внимание казалось искренним. Словно я ожила, и на душе стало теплее.

Я не до конца понимаю, что испытываю к Артему. Влюблённость? Однозначно, нет! Я знаю, что такое любовь— она лишает разума, порабощает, поглощает, ты просто перестаёшь существовать, тебя нет, и ты – везде. И любовь видишь везде – в любимых глазах, в жестах, в улыбке, в словах, в каждом движении. Нет ничего, кроме любви...

Я не люблю Артема, никогда не полюблю, ни его, ни кого-то другого. Невозможно ведь любить двоих. Ведь так?

Артем мне нравится, с ним было хорошо, я благодарна ему. Не знаю, какой у него может быть интерес ко мне, но больно он точно не сделает, не разобьёт сердце и вряд ли разочарует. Жаль, что такие парни не умеют дружить...

— Ты там застряла? Мне тоже надо!

 Ванная у Мани хоть и большая, но совмещённая с туалетом.

— Все, выхожу, — ещё раз ополоснула лицо и поспешила к двери. Машка внимательно меня оглядела.

-- Как спала? Что-то ты бледная…

-- Маш, я всегда бледная. Это же я. Спала нормально. Пойду завтрак приготовлю. Омлет, йогурт, бутерброды… Ты что будешь?

-- Омлет и кофе. Молока много не лей, - и уже из ванной: – Варь, ты не рассказала вчера про Леднева.