Когда они вошли в Жёлтую комнату, Симон, призрачный пианист, повернулся на банкетке и воскликнул:

– Гармония, мелодия – всё исчезло! Всё фальшиво!

Он схватил стопку нотной бумаги с рояля и потряс ею. Это была последняя композиция, которую он сочинил перед смертью, – фортепианный концерт.

– Ноты меняются, и я теперь ничто!

Концерт Симона был не единственным, что поменялось. Ковёр стучал по боку рояля, словно пытаясь вырваться – он что, подумала Хеди, вспомнил, что на самом деле он ковёр-самолёт? Бюст лорда Веллингтона, стоявший на рояле, закрыл глаза и бормотал что-то себе под нос.

– Прекрати ныть, Симон. Ты не один тут страдаешь, – сказал Стэн, когда они с Дугом тоже ввалились в комнату.

Увидев двух зверей, перепутанных вместе, Симон в ужасе уронил свою композицию и выдал целую тираду на родном французском языке, которую никто не понял.

– Кто это с нами сделал? – наконец спросил он, немного отойдя от шока.

Они рассказали Симону всё, что знали; он лишь цокал и качал головой.

– И после этого сработала защитная система Хозяина?

– Защитная система? – переспросила Хеди.

Симон подлетел к окну и показал длинным прозрачным пальцем на ночное небо за стеклом.

– Это называется Обскура. Темнота, которая прячет дом. Если стоять снаружи Обскуры, то не увидишь ничего необычного. Это маска. Полагаю, месье Санг заготовил её давным-давно. И когда на дом напали, она сработала.

– Словно ловушка? – спросил Макс, придвигаясь ближе к Дугу и Стэну. – Злодей заперт в этом доме?

Дуг подтолкнул Макса мокрым носом:

– Успокойся, детёныш. Я не чую никаких чужаков.

– Насколько я помню, Обскура не мешает никому выйти за её пределы, – сказал Симон, – так что в этом смысле она – не ловушка. Скорее всего, её назначение – дать месье Сангу время. Время, чтобы привести всё в норму.

– Только вот дедушка Джон ничего ни в какую норму привести не может, – ответил Спенсер и повернулся к Хеди. – «Ловкость Рук» же придёт на помощь, да?

Хеди кивнула, пусть и была в этом не совсем уверена.

– Как будет жить мой концерт, если эта кутерьма не прекратится? – пробормотал Симон, опустив голову. – Ноты и паузы перемешаны, как в яичнице-болтунье, приготовленной из тухлых яиц.

Он, похоже, был готов ещё долго сокрушаться из-за своей горькой доли, но тут его внимание привлекло что-то снаружи, и он просунул голову через стекло, чтобы приглядеться.

– Вы ведь вот этого славного малого ждёте? Похоже, помощь уже пришла!

Ребята тоже бросились к окну и тут же встревожились, увидев, как мистер Грубс борется с калиткой.

– Это не помощь, – сказала Хеди. – Это любопытный сосед, который шпионит за дедушкой Джоном.

– Почему он так хочет сюда попасть? – спросил Макс.

Джелли щёлкнула пальцами:

– Может быть, Грубиян Грубс – фокусник-нелегал? И это из-за него всё произошло?

Хеди пришлось признать, что теория Джелли выглядит довольно правдоподобной – уж слишком настойчиво мистер Грубс суёт нос в их дела. Фокусники – это очень скрытный народ, и дух соперничества у них крайне обострён.

– Но он вообще не похож на фокусника, – насмешливо ответил Макс.

– Не суди о книге по обложке, – возразила Хеди.

Макс с сомнением глянул на неё:

– Я всегда выбираю книжки по обложкам.

– Я имела в виду, что почти никто из фокусников, которых мы встречали, не был очень уж похож на фокусника.

– Если он фокусник, то не такой сильный, как дедушка Джон, – сказал Спенсер. – Хеди смогла спокойно войти через калитку, а вот для Грубияна Грубса она не открылась. Должно быть, Обскура пропускает только членов семьи.

Через минуту они увидели, как мистер Грубс идёт по своему саду вдоль забора, отделяющего его дом от Скупого холма.