– Как только пятно стало съёживаться, переводи на другое пятно. – бросил мне сосед. – То уже будет не опасно, и оно само исчезнет. Но сам под луч не вставай.

Я так и сделал. Зачистил свой квадрат, внимательно осмотрел его через прибор и, действительно, там, где я прошёлся лучом раньше, там пятна уже исчезли, а которые позже, то они уменьшались. Так и пошёл работать, очищая сектор за сектором. Конечно было неудобно: в одной руке прибор, а второй излучатель. Остальные – эти держали просто один излучатель, перекладывая его из руки в руку. Но я же не мог признаться, что не вижу чёрных пятен. Отговорился тем, что боюсь пропустить какое-то заразу. Смеяться надо мной не стали. Видимо я не первый, кто так делает, или просто посчитали что я перестраховываюсь. К тому же они видели, что во мне нет магии.

Мы работали как отбойный молоток, без перерыва очищая сектор за сектором. Профессор, несмотря на его стервозность, составил хороший план. Экономия времени была налицо. Так планомерное и методично мы очистили весь двор, очистили стены вдоль забора, перешли за забор и полностью вычистили всё в округе. Прошлись по крыше здания, опустились на стены, на окна и закончили внешнюю очистку. С каким-то своим хитрым датчиком Пчелкин прошёлся, ещё раз проверяя нашу работу. Но его всё устроило. Митрич открыл дверь гаража, и мы устремились туда.

Так, шаг за шагом вычищали территорию. Не сказать, что работа сложная, но муторная и тяжёлая. Наконец очистили всю прилегающую территорию и помещения. Главное здание осталось напоследок. Двери были открыты, все заглянули внутрь. Особой разрухи не было, но мародёры отметились.

Пчелкин потребовал схему здания, у нас ее не было. Но Митрич прекрасно помнил все комнаты, коридоры и переходы. Вдвоём с профессором они составили план действий. Здесь приходилось действовать аккуратно, чтобы не запутаться шлангами в коридорах, и не подсветить друг друга. Лучше было действовать одному, но тогда работа затянется ещё на сутки. Поэтому работали по два.

Не торопясь, продавливая сопротивление черноты, мы двигались вперёд. К концу рабочего дня основное мы закончили.

– А там что? – спросил я.

– Подвал, что ж ещё.

– Так его тоже надо чистить. – и указал на дверь в подвал.

Но профессор возмутился.

– Временя уже закончилось, мы больше не можем работать.

– А как же мы будем работать, когда у нас тут под ногами чернота? Она же попрётся наверх.

Мы начали перепираться. Профессор быстро перешёл на крик. Возмущение его не было предела. Ему не сказали, что здесь есть цокольный этаж и денег не заплатили за его очистку. К тому же там темно, а значит надо нести фонари, которые опять-таки надо заряжать. Он довольно долго возмущался, никто ему не перечил. Все молча ждали, когда он выдохнется. Ситуация стала неправильная: если он сейчас уйдёт, то подвал так и останется чёрным. Когда в следующий раз его пригласят, и он соизволит приехать неизвестно. Судя по его обмолвкам работы у них очень много. Они каждый день выполняли заявки. Но я подошёл к подвалу, открыл дверь, заглянул внутрь. Пока профессор ныл и возмущался, кто-то из студентов принёс фонари. Мы начали осматривать территорию. Хлама там было много. Сложилось впечатление, что его много лет просто не выносили, а наоборот заносили туда. С одним из студентов мы пошли вперёд. Он светил, я же направлял луч облучателя на свет фонаря. Так вдвоём мы прошли первую комнату, потом вторую. После чего нас сменил Митрич со вторым студентом.

Профессор послал осмотреть последние помещение, которое снаружи было чистым, внутри не видно. Меня и отправили, и указали на туалет, стоящий в стороне. Обыкновенный туалет на два посадочных места.