Влияние орфизма на культуру Древней Греции трудно переоценить. После смерти Орфея прошли столетия, а под впечатлением от его идей продолжали оставаться самые выдающиеся умы Европы, от Пифагора и Платона до Аполлония и Плотина. Но как бы иронично это ни прозвучало, кажется, больше всего был впечатлен идеями Орфея один раввин, живший в первом веке н. э., по имени Иисус.

В орфических мистериях, посвященных богу вина, Дионис говорит: «Я есмь лоза, а вы мои ветви», подразумевая, что он есть вечный ствол, мировой дух, из которого произрастают все души, «ветви» индивидуальных сознаний, я и вы в том числе. Удивительно, но в Евангелии от Иоанна, гл. 15, стих 1, Иисус слово в слово цитирует Орфея. Любой человек, живший в первых веках нашей эры и прочитавший эти строки, немедленно понял бы, что Иисус явно и недвусмысленно ассоциирует себя с Дионисом, «Всеобщей Душой», из которой берут свое начало отдельные души.

Незадолго до распятия Иисус основал собственную мистическую религию, вдохновившись определенными орфическими ритуалами. Тайная Вечеря была создана вовсе не в подражание еврейской Пасхе, на которой люди едят жертвенное животное. Она была создана на основе орфического ритуала, на котором съедается «сам спаситель».

Иисус открыто заявляет: «Вино есть Кровь Моя, хлеб есть Тело Мое – пейте и ешьте». Эта церемония напрямую заимствована из орфических мистерий, переиначивших на мирный лад древние дионисийские ритуалы. Иисус взял на себя обе традиционные роли Диониса – он был и «Сын Божий», и «Божественный Жених». Даже умение Диониса превращать воду в вино было приписано Иисусу.

Меня всегда очень интересовали ранние христиане, которых затем объявили еретиками. Для них ритуал Святого Причастия, который впоследствии превратился в благочестивую торжественную церемонию, был прежде всего поводом напиться, наесться и заняться сексом. (В первом Послании к коринфянам, гл. 11, стих 21, даже святой Павел сетует на обильные возлияния, которым предавались последователи Иисуса во время Причастия.) Как только я осознала наличие связи между Иисусом и Дионисом, все встало на свои места. Некоторые из ранних христиан столь буквально восприняли ассоциацию между Иисусом и Дионисом, что отмечали Причастие как дионисийскую оргию!

Проходило время, но связь между Иисусом и Дионисом сохранялась. Исследователи отмечают, что в раннехристианских катакомбах Иисус изображался во фракийских одеяниях и с лирой в руке, т. е. в образе самого Орфея! Более того, согласно древним традициям, Орфея называли «добрым пастырем» и «ловцом». Эти образы также были позаимствованы и целиком, без всяких изменений, перенесены на Иисуса. И, кстати, если верить Талмуду, древнему своду религиозных положений иудаизма, Иисус, как и Орфей, несколько лет обучался в Египте. (Даже в Библии говорится о том, что в детстве Иисуса увезли в Египет[2].)

Наконец, как и Орфей, Иисус вернулся из мертвых. В том же, что касается их учений, они совпадают по целому ряду пунктов: откажитесь от насилия; живите просто; все мы связаны друг с другом, как виноградины на лозе, и все мы произрастаем из единого ствола Святого Духа.

«Я есмь дитя земли и неба. Но дом мой на небе» – гласит надпись на орфическом похоронном амулете, обнаруженном археологами. Орфей вернулся из Египта, чтобы рассказать своим соотечественникам и соотечественницам о свойствах их внутреннего «Я», о котором мало кто из них задумывался. Неудивительно, что древние греки, а за ними и римляне прославляли его как одного из величайших спасителей человечества.