Я приревновал собственную иллюзию к девушке, которую не замечал восемнадцать лет. К единственной, рядом с кем я ощущаю себя на своём месте, таким, какой я есть. Потерять которую для меня будет равнозначно лишиться дома.

Я хотел бы быть её частью.

Под впечатлением от осознаний выпаливаю первое, что приходит на ум:

– Что нужно сделать, чтобы ты захотела поцеловать кого-то?

Аврора оторопело смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Она не понимает, что происходит. Как и я.

Поддавшись необъяснимому порыву, склоняюсь к её лицу и решительно целую девушку в губы.

Миг безвременья оглушает звенящей тишиной.

Пространство проявляется многомерностью, расширяя сознание и позволяя ощутить своё ничтожество одновременно со своим величием.

От новых ощущений захватывает дух. Причём не только у меня.

Сердце бешено колотится, сбивая дыхание. Кровь стучит в висках, заглушая все мысли. Аврора приходит в себя первой и, резко вырвавшись, отскакивает, как ошпаренная. Она хочет что-то сказать, и уже было открывает рот, но тут же его закрывает, не произнеся ни звука. Так и стоим в темноте, ошалело глядя друг на друга.

– Ну наконец-то! – с воплем облегчения из-за спины девушки показывается Эдвард. – Я вас обыскался, молодые боги!

Размахивая моим смокингом в одной руке и туфлями Авроры – в другой, дворецкий подходит ближе и в ужасе ширит глаза:

– Что вы?!… Зачем вы?!… Как?! – мужчина заикается от негодования. – Живо в особняк – приводить себя в порядок!

Сердито сверкнув глазами, Эдвард подталкивает меня к переходу и нетерпеливо манит Аврору за собой. В глазах девушки вижу облегчение и страстное желание убраться подальше. Не встречаясь со мной взглядом, она догоняет дворецкого и, не оборачиваясь, торопится выбраться из сада.

Вздыхаю и, тряхнув мокрыми волосами, следую за ними.

***

В абсолютном молчании пересекаем сад. По боковой дорожке выходим к заднему входу в дом, где на крыльце уже нас ждёт Виктор.

Украдкой гляжу на Аврору: взгляд сосредоточен, брови нахмурены, а весь вид говорит о том, что она в уме решает какую-то сложную задачку.

Подходим к отцу. Дворецкий уважительно склоняет перед ним голову и, развернувшись, чопорно произносит:

– Через двадцать минут начнётся котильон. Вы, господа, – заглавная пара вечера. Не опаздывайте.

Удовлетворившись коротким кивком главы дома, Эдвард скрывается за дверью.

– Я надеялся, у вас хватит ума не намокнуть.

По спокойному голосу и бесстрастному лицу отца сложно понять, насколько он сердит или что-то ещё. Не знаю, покаяться или расслабиться. Решаю просто молчать и не выделываться.

Молча посмотрев на обоих, Виктор Эфириумом испаряет лишнюю воду с одежды, кожи и волос. Чувствую себя глупейшим образом и досадую, что не додумался до этого сам. А отец только загадочно щурит уголки глаз.

– В ближайших уборных вы найдёте всё, чтобы придать себе должный празднику вид. Поторопитесь.

Не сказав ни слова более, Виктор тоже уходит в дом, оставляя нас вдвоём.

Поворачиваюсь к Авроре, но произнести ничего не решаюсь. Она всё также игнорирует меня и с особым интересом разглядывает маникюр больших пальцев. Оставляю попытки заговорить с ней и шагаю вслед за отцом и дворецким. Захожу в первую попавшуюся уборную. Иду сразу к зеркалу оценить, насколько плохо выгляжу. Если не считать помятой рубашки, растрёпанной больше обычного причёски и глупой улыбки, выгляжу отлично.

Открываю кран, чтобы умыться. Журчание воды вызывает в памяти вкус поцелуя в саду – сладкого миндаля с корицей и нотками персика. Отряхиваюсь от наваждения и, выкрутив до упора вентиль, подставляю под ледяную струю пылающее лицо.