Урок усвоен. А мне уже, слава Вселенной, девятнадцать.

Ответственность за всё, что со мной происходит, лежит исключительно на мне. И только мне подвластно изменить всё, что меня не устраивает.

Тем более, что прекрасная половина собравшихся в особняке позади считают меня суперзвездой. И не безосновательно.

Так что же меня не устраивает?

Пристально вглядываюсь в отражение, чьё выражение лица меняется также быстро, как и мысли в голове. Высокомерный взгляд, сардоническая ухмылка…

Внезапно наступает прозрение: в окружающем нас цепляет то, что по каким-то причинам мы не можем разрешить себе. Я не могу позволить себе быть Авроре кавалером, не братом. А Саймон может. И спокойно опускает роли дяди и наставника. Причём не только сегодня.

Почему?

Рефлексию неожиданно прерывает возмущённое:

«Маркус, где тебя носит?!»

Несмотря на недовольный тон, вопрос возбуждает радость.

Выдерживаю довольную паузу, представляя, как Аврора злится и смешно морщит лоб.

«Там, где дум прекрасных сладость,

Где очей блестящих радость,

Тишиной хранимый сон,

В темноте скучает он…»2

«С каких пор ты заговорил ямбическими рифмами?»

«Навеяло олеандрами3.»

«Ты что ли сбежал в сад?»

«Ну почему сразу сбежал. Гордо уединился.»

«Ладно. Подожди меня там.»

«Зачем?»

Выдерживаю холодную интонацию, но замечаю, как от волнения сбивается дыхание.

Вот он – шанс сделать желаемое действительным. Сам идёт ко мне.

Не дожидаясь ответа, поспешно добавляю:

«Я в северной части парка, недалеко от фонтана. Сижу на лавке в кустах.»

Оборачиваюсь убедиться, что лавка мне не привиделась. Точно. Стоит, скрытая шапкой длинных веток олеандра, и манит уютной темнотой.

«Вижу. Будь там. Я иду.»

В нетерпеливом ожидании ковыряю гравий носком туфли. Параллельно соображаю, чем занять Аврору, чтобы она снова не предпочла мне Сеомана.

Как же хочется…

– …есть?

Резко поднимаю голову навстречу знакомому голосу. Из-за кустов на дорожке показывается Аврора с огромным подносом тапасов и…

– А кроме эклеров ничего не было?

При виде еды разумность уступает главенство голоду.

– Если тебе не нравится, унесу всё обратно, – Аврора картинно пожимает плечами и собирается развернуться обратно. Досадую на глупость и, спохватившись, хватаю девушку за руку, намереваясь забрать у неё поднос. Возникает заминка. Сестра сначала внимательно смотрит на ладонь, сжимающую её запястье, а после поднимает недоумённый взгляд на моё лицо. Её глаза сияют в темноте сапфировым блеском. Лёгкий ветерок обвевает приятной прохладой и доносит до ноздрей лёгкий запах роз.

Внезапно понимаю, что слишком долго пялюсь на Аврору. Неловкость прячу за насмешкой и вызывающим тоном:

– Нет уж, ваше высочество. Я намерен отведать все изысканные яства, что вы тащили в такую даль, – забираю тяжёлый поднос из рук девушки. – Эклеры очень даже сойдут.

Выгнув бровь, она молча смотрит, как я набиваю рот пирожными. Жестами предлагаю сесть на лавку. Пока идём, Аврора берёт с подноса эклер и красиво откусывает от него половину. Это выглядит мило и вызывает улыбку. Почувствовав мой взгляд, она собирается возмутиться. Но наполненный рот не позволяет ей сделать ничего, кроме как беззвучно рассмеяться.

«Ты так смотришь, будто никогда не видел, как я ем.»

«А ты реагируешь так, будто тебя это смущает.»

«Меня? Да с чего это? Кстати, я тебе задолжала обед. Прими этот поднос в качестве компенсации.»

– Чтобы спасти меня от голодной смерти, одного подноса будет маловато.

Окинув меня снисходительным взором, Аврора дожёвывает эклер и возвращается за угол. Заинтересованный затеей сестрицы, следую за ней. Там она взбирается на одинокую лавку и пристально осматривает освещённую часть парка рядом с особняком. Взбираюсь следом.