Однако теперь, примостившись на оранжевом пластмассовом стульчике между цветком в горшке и плакатом «Книжный червь», Джейни читала в лице старухи тревожные вести: не привычную вызывающую властность, но страх. Директриса, похоже, нервничала не меньше Джейни.

– Спасибо, что приехали, – сказала мисс Уиттакер, откашлявшись. – И так быстро.

– Ну так что случилось-то? – не повышая голоса, спросила Джейни.

Последовала пауза; Джейни старалась дышать ровнее, слушала сердцебиение детского сада – как подтекает кран в классе изо, как учительница распевает «прибираемся, прибираемся, все прибираются», как верещит ребенок – чей-то чужой ребенок.

Мисс Уиттакер подняла голову и вперилась взглядом куда-то чуть левее плеча Джейни.

– Ноа рассказывал нам про оружие.

Так вот в чем дело? Ноа что-то сказал? Да раз плюнуть. Напряжение в теле стало отпускать.

– Я думала, все мальчики говорят про оружие.

– Он говорил, что играл с оружием.

– Он про игрушечный бластер, наверное, – ответила Джейни, и мисс Уиттакер посмотрела ей в лицо. Довольно жестко.

– Если точнее – он говорил, что играл с винтовкой «ренегат» пятьдесят четвертого калибра. Сказал, что порох пахнул тухлыми яйцами.

У Джейни на миг взыграла гордость. Ее сын много чего знал – с Ноа вечно так, какой-то вывих в мозгу, как у крупных ученых, только вместо уравнений он сыпал случайными фактами, которые, видимо, где-то подслушивал. Может, и у Эйнштейна был такой мозг? Или у Джеймса Джойса? Может, их в детстве тоже никто не понимал. Впрочем, надо бы что-то сказать этой женщине, которая сверлит Джейни взглядом через стол.

– Я, честное слово, не знаю, где он нахватался. Я передам ему, чтобы про оружие не говорил.

– Вы хотите сказать, будто не знаете, где он имел дело с винтовкой? И откуда ему известно, что она пахнет серой?

– Он нигде не имел дела с винтовкой, – терпеливо ответила Джейни. – Что до серы – я понятия не имею. Он иногда выдает странные вещи.

– То есть вы отрицаете? – На Джейни директриса не глядела.

– Может, по телевизору увидел?

– Так он телевизор смотрит?

Ну что за женщина, а?

– Он смотрит «Диего»[10], «Дору», «Губку Боба», бейсбол… Может, на И-эс-пи-эн была охотничья реклама, например?

– Это еще не все. Ноа помногу говорит о «Гарри Поттере». А вы утверждаете, будто этих книг ему не читали и кино не показывали.

– Совершенно верно.

– Однако он их прекрасно знает. Постоянно твердит какое-то убийственное проклятие.

– Слушайте, ну это же Ноа. Он много чего говорит.

Джейни повозила ногами. У нее на этом стульчике уже отнимался зад. От Гэллоуэев пришлось уехать в спешке; вероятно, миссис Гэллоуэй прямо в эту минуту обзванивает подруг, говорит, что все-таки зря рекомендовала им «Архитектурное бюро Джейн Циммерман». Из-за такой ерунды Джейни теряет клиентов.

– Вы поэтому вызвали меня сюда с важного совещания? Потому что считаете, будто мой сын слишком много болтает про оружие и Гарри Поттера?

– Нет.

Директриса пошуршала бумагами на столе, запустила в волосы узловатую руку с двумя кольцами.

– Мы сегодня обсуждали дисциплину. Тут у нас одного ребенка покусали… ну, не важно. Говорили о том, что у нас есть правила, что бить и обижать друг друга недопустимо. И Ноа рассказал – по собственной инициативе, – что однажды очень долго пробыл под водой и отключился. Он так и сказал, «отключился» – для четырехлетнего мальчика довольно странный способ выражаться, не находите?

– Он сказал, что отключился? – Джейни работала мозгами изо всех сил.

– Мисс Циммерман. Вы меня извините, но я должна спросить. – Директриса наконец устремила глаза на Джейни, и глаза эти были как булавочные головки и полыхали холодной яростью. – Вы когда-нибудь держали сына под водой, пока он не потеряет сознание?