– Да, чего-то не торопятся, – кивнул Грэт.

– Простите, что заставили вас ждать, – сказал некто, вдруг соткавшись из воздуха, – нам пришлось соврать Вирту, будто захотелось поохотиться в лесу.

Грэт с завистью глядел, как медленно Упырь и Юлиус теряют свою невидимость. Вампирам леса не дано исчезать.

Будущие союзники пытливо уставились друг на друга. Страшные глаза Упыря блеснули недоверием, но он умело его скрыл – в отличие от Гектора, который даже не попытался убрать с лица возникшую на нем враждебность.

Грэт посмотрел на Юлиуса, и отчего-то ему стало спокойнее…

– Мы хотели… поговорить, – осторожно сказал главарь шайки, – Граф…

– Граф рассказал, что вы могли бы помочь нам свергнуть Вирта… я так понял, что в обмен на убежище для ваших народов.

Грэт кивнул.

– Ты все правильно понял…

– Меня зовут Юлиус, это Упырь.

– Гектор… Грэт… – протянул вампир, учтиво кланяясь. Юлиус и Упырь с насмешкой переглянулись, но Грэта это не смутило.

– Я хочу знать кое-что… сколько в замке заговорщиков?

– Около десятка.

Грэт фыркнул.

– Теперь я понял, зачем вам понадобилась помощь извне. А что, если остальные вампиры… покажут зубы?

– Этого не будет, поверь. Они все злы на Вирта, но знают, что зависят от него. Если дать им понять, кто хозяин Сетакора… Об этом вам не стоит беспокоиться.

– Так что же мы должны будем сделать? – рявкнул Гектор, которого злило то, что в переговорах принимает участие лишь Грэт, к тому же в глубине души оборотень побаивался этих чужих, благородных вампиров, совсем не похожих на его лесных друзей.

– Твои вервольфы, царь, должны будут постоять у ворот замка, дабы не возникло у вампиров Сетакора искушение что-либо выкинуть… Знаю, мрази эти непредсказуемы…

Гектор усмехнулся сам себе. Грэт стоял, нахмурив брови, и поглаживал рукой тонкоствольную молодую березу, которая из-за близости к вампирскому аду не выросла и вполовину положенного.

«А живи она рядом с людским поселением – смертные выпили бы из нее весь сок и срубили бы ради бересты…» – машинально подумал Грэт; его охватило вдруг беспокойство.

«Кто мне эти вампиры, чтоб я им верил? Говорят, что нет угрозы бунта… и в то же время им нужны верфольфы? Быть может, предосторожность, но…»

– Признайтесь, что вы что-то скрываете! – вырвалось у Грэта раньше, чем он обдумал, в чем же упрекать собратьев своих будет.

Упырь и Юлиус снова переглянулись, и Грэт увидел, как дернулась щека Упыря.

– Чего скрывать? – с презрительной неохотой осведомился сподвижник Первоначального.

– Видишь ли, Грэт, – Юлиус вздохнул, – времена будут нелегкие. Нечисть Катарии набирает силу – и смертные чувствуют это. А значит, нам нужно держаться вместе, чтобы не быть уничтоженными Инквизицией.

– Вы в Сетакоре, в своей ледяной цитадели, почти что неуязвимы! Какое вам дело до нас? Вы уж простите недоверие, но первый раз на моей памяти вы такие сердечные.

– Дело не в том, что мы сердечные! А в нашей собственной выгоде! – воскликнул Упырь, и его хриплый голос сорвался. – Сетакор, как ты правильно сказал, почти что неуязвим. А ты подумай о том, что людям однажды надоест терпеть на катарианской земле наш Черный замок! И быть может, скоро настанут не лучшие времена для нечистого рода!

– Да и какая разница, – подхватил Юлиус, – почему… Это более приемлемо… Для нас всех… – добавил он спокойнее.

«Тут он прав», – подумал Грэт и оглянулся на Гектора. Царь вервольфов пожал плечами.

– Я думаю, что мы не зря сюда притащились, – сказал он.

Несмотря на то что смутные подозрения и вечное ожидание подвоха все еще терзали Грэта, поразмыслив, он кивнул.

Наутро все вервольфы и вампиры спали либо прощались с насиженным местом – впереди был пусть и недолгий, но далекий путь.