Ольга внимательно слушала и понимала, что в доме Лидии Николаевны после ее смерти жил Дмитрий, которого она ждала всю жизнь и не верила, что он мог предать их любовь и не появиться после войны… И это ведь был отец Гриши!

Григорий вспоминал рассказ отца:

– Ушел я на фронт. Нас везли на запад. Армия наша вела уже не оборонительные операции, а освободительные. В течение зимы 1944 года советские войска провели операции на флангах немецкого фронта: под Ленинградом, Новгородом и на Украине. В январе 1944 года была снята блокада Ленинграда, которая продолжалась 900 дней, начиная с 8 сентября 1941года. Ты это можешь помнить из уроков истории. А мы пережили войну, теряя братьев, отцов, теряя здоровье и жизнь. Враг был отброшен на линию Нарва-Псков. Крупные наступательные операции прошли на Украине. На южном участке фронта наша Армия в середине апреля 1944 года вышла к предгорьям Карпат и к границам Румынии. Были освобождены города Николаев и Одесса. 9 мая был освобожден город русской славы – Севастополь.

Вот в боях за освобождение Севастополя пришлось участвовать и нам, вновь прибывшим. Много полегло наших ребят. Бои были жестокие. Немцы не жалели ни патронов, ни снарядов. Простреливался каждый метр. Поскольку я был медиком, то в боях отвечал за спасение раненых бойцов. Когда я вытаскивал из-под огня очередного раненого, нас обоих накрыл шквальный огонь, неподалеку разорвался снаряд. И я больше ничего не помню. Очнулся в госпитале. Оказывается, я месяц был между жизнью и смертью. Я был ранен в ноги. Как ни бились врачи, ноги спасти не не удалось. Так что я очнулся, но не мог понять, что случилось, сколько я тут нахожусь. А когда понял, что ходить теперь я не смогу самостоятельно, ноги ампутировали выше колена, мне не хотелось жить. Я даже подумывал о самоубийстве.

Как только я немного поправился, меня из Севастополя отправили в тыл. В Смоленске я долечивал свои раны. Мне выдали удостоверение инвалида первой группы, а дальше выбор был за мной, где жить. В госпитале я был не один пострадавший, лишившийся конечностей. Мы друг друга поддерживали как могли. Были и такие, у которых погибла вся семья. В бомбежках, в концлагерях… А я надеялся, что моя Лидочка жива и здорова. Я собирался с духом, чтобы написать ей о своей инвалидности. Нужен ли я ей такой? Все-таки письмо своей любимой я написал. В этот день пришло письмо от жены солдату, раненому в том же бою, где я лишился ног. Его ранение было не хуже и не лучше моего. Осколком снаряда отсекло левую ногу и левую руку. Рука ампутирована выше локтя, а нога – чуть выше колена. Женился он перед войной. С самого начала войны прошел без царапинки до мая 1944 года, три года его Господь охранял. Но вот случилась беда. Письма от жены Иван ждал со страхом и болью. Нрав у его жены был такой, что не знаешь, чего от нее ожидать каждую минуту.

Иван не напрасно переживал. Жена написала ему короткое письмо, где был полный отказ от него, как от мужа. Детей они не успели нарожать. Она не хотела ухаживать за инвалидом. Жизнь и так не казалась ей сладкой после войны. Парень хотел выброситься из окна палаты, которая находилась на пятом этаже. Хорошо, что успели удержать. У Ивана не было родных, его мать погибла в Белоруссии. Он остался один на всем белом свете.

Ты, знаешь, Анатолий, хорошо, что после войны такие солдаты могли остаться в доме инвалидов. Там были и такие, которые нуждались в постоянном уходе.

Всю ночь я крутился на кровати, размышляя над своим будущим. В конце концов, достал письмо к Лидии, разорвал его на мелкие части. Я боялся получить такой же ответ. Лучше я буду жить в доме инвалидов, чем прочесть оскорбительный ответ. Этой ночью я попрощался со своим прошлым и решил жить только настоящим. На будущее планы не строил. Надолго впал в депрессию. Но главный врач дома инвалидов не позволил мне горевать. Работать было некому, и он оформил меня на половину ставки медбрата. В инвалидном кресле я катался по всем палатам и работал. Это как-то отвлекало от моего одиночества. Я помогал тем, кто находился в еще более худшем положении.