Но какие бы ни были обстоятельства, священники не имеют права проливать кровь. Так, Леридский собор в 524 г. осудил на два года покаяния клириков, которые, находясь в осажденном городе, вынуждены были сражаться. В 742 г. декрет Карломана запрещает священникам носить оружие и вступать в армию. Карл Лысый в своем первом капитулярии даже уточняет: дабы они «не проливали ни христианской, ни языческой крови». Тех, кто раньше воевал, запрещено посвящать в сан: пролитая кровь лежала на них до конца жизни.

В целом отношение церкви к участию в войне продолжает оставаться неоднозначным. Уже во времена Карла Великого будущий архиепископ Майнца Рабан Мавр объясняет, что даже убивающие в сражении, по приказу государя, несут долю личной ответственности. Он подчеркивает, что на любой войне многие убийства вызваны жадностью и желанием снискать милость господина в ущерб предписаниям Господа. Поэтому они не полностью простительны.

В X веке солдату, совершившему убийство при исполнении служебных обязанностей, даже на «справедливой» войне, предусматривается наказание в виде 40 дней покаяния. А Фульберт Шартрский за подобное «преступление» требует каяться 7 лет.

Теория и реальность

Итак, поначалу существовала мечта о христианском обществе, организованном в форме двух сословий: первое – обычные люди – трудится и живет под руководством второго сословия, клириков. Они могут руководить, поскольку ближе к Богу, ибо заняты только службой ему. Кроме того, священники различают все оттенки божественной воли. Особенно это относится к монахам, хранителям старинного христианского идеала, не запятнанным скверной.

Но эта мечта рухнула под натиском жестокого мира. И вот уже в 846 году, когда сарацины овладевают Сицилией и грабят Рим, папа Лев IV, отставив молитвы и изыски относительно наказаний за убийство на войне, зовет на помощь франков. Он восхваляет их смелость и отвагу и, помимо прочего, обещает, что «небесные царства не закроют свои врата перед теми, кто примет честную смерть в бою», так как «Всемогущий ведает, что если кто-либо из вас умирает – умирает он за истинность веры, за спасение Отечества и в защиту христиан».

И именно здесь, в этой точке, где встретилось неразрешимое противоречие между христианским идеалом мирного служения небесам и жестокой реальностью, грозившей уничтожить и сам идеал и его носителей, произошло вынужденное слияние христианского миссионера и германского воина.

Помимо идеала, была потребность в справедливости, в защите слабого и обездоленного, особенно женщин, которые преобладали среди «униженных и оскорбленных». Напомним, человек того времени буквально жил посреди разбоя, войн, голода, эпидемий, притеснения сильным слабого. Милосердия церкви, ее утешения и благотворительной помощи явно было недостаточно. Чтобы противостоять земному Аду, нужна была сила. Но сила справедливая. И она возникла. А вместе с ней возник и рыцарский кодекс чести.

Как становились рыцарями

Вплоть до XII века путь в Защитники был открыт для каждого, кто проявит доблесть и другие необходимые качества. Некоторые рыцари даже вышли из крестьян, а кое-кто, наоборот, побыв рыцарем, вновь стал крестьянином. По причине, например, разорения, утраты коня и оружия. В те времена удавалось даже подняться с самого социального дна и стать аристократом. Бывало, за особые заслуги сеньор позволял жениться на своей дочери. Или родственнице. Приданого за них обычно не давали, но воин, происходивший из простых и даже «подлых» людей, породнившись с сеньором, «облагораживался» и допускался, пусть на самой скромной роли, в мир господ, откуда лежал путь в рыцари.