– Освещение

Светильники были каменными или металлическими иногда с многочисленными отверстиями. Их заправляли маслом, оливковым или маковым (в Центральной Европе); бараньим жиром или пчелиным воском. Существовали также «железные канделябры» для освещения ночью храма, а зимой – и трапезной. Спальня освещалась лишь горящим кусочком пакли, плавающей в воске. А подчас и вовсе никаких средств для освещения в монастыре не было. Такой факт, например, был зафиксирован проверяющими в 1300 году (т.е. уже в относительно благополучное время).

4. Одежда.

То же самое требование бедности приводило к тому, что монахи без всякого стеснения, а скорее даже с гордостью, носили изношенную, латаную одежду. Св. Бенедикт Аньянский, смирения ради, латал свою рясу заплатами из ткани другого цвета, дабы «навлечь на себя насмешки других монахов, которые оскорбляли его и считали безумным». Другое следствие этого требования: ткань никогда не красили, ибо красить – означало вводить в заблуждение. В дальнейшем, правда, этот запрет, как и многие другие, подвергся трансформации: монашеских орденов стало много, и им было необходимо отличаться друг от друга. В целом предметов одежды было не более двух (две рубашки, две рясы и т.д.), чтобы одну носить, тогда как вторую – отдать в стирку.

Ирония истории: невозможно трудиться, есть, одеваться, жить так, как жили монахи, селиться в столь скромных жилищах, какие они себе строили в первое время, и при этом не разбогатеть. Так монахи, воодушевляемые своей верой, становились богатыми, вовсе не желая того, не стремясь к такой цели. Они стали одним из решающих факторов развития сельского хозяйства, а значит, и экономики в целом в Средние века.

Экономика монастырского уклада

Монастырская экономика в целом парадоксальна. Она строится на стремлении к бедности, и в ней главная цель – это расходы: содержание монахов, подаяние нищим, нерентабельное строительство. Но при этом монастыри делались богатыми. Монахи не намеревались сберегать, но, тем не менее, их экономика стала самым мощным фактором накопления в Средние века. Монастыри побуждали к созерцанию, но в результате стали специализироваться на организации, рационализации и контроле самых различных видов работ. Монашество стремилось к уединению, но сами аббатства превратились в центры, вокруг которых возникали селения и города.

Эта экономика вовсе не желала быть экономикой. Она хотела, прежде всего, быть частью религиозной жизни. Какими бы ни были отклонения, она по своей сути оставалась строго церковной и духовной. Благодаря своему разумному и добровольному труду, исполняемому сознательно и ради будущего, монах производил больше, чем мирянин. Монашеский образ жизни – умеренный и заранее расписанный – приводит к тому, что монах потребляет меньше, чем мирянин. Вот почему там, где мирянин терпит неудачу, монах процветает. Позднее такими же процветающими (и тоже против своей воли) станут пуритане. В этом нет ничего загадочного: монахи должны были разбогатеть неизбежно. Прежде всего, разумеется, благодаря своему труду. Позднее – за счет способностей к управлению и, наконец, благодаря торговле и аренде. В итоге монахи стали такими богатыми, что «ссужали деньгами евреев». И они сделались главными торговцами на ярмарках, «мастерами посредничества и торговли».

Иногда предпринимательская жилка монахов даже вступала в противоречие с интересами безопасности местного населения. Так, аббат Сен-Пьер-де-Без, Клод Лотарингский, устроил многоэтажный вольер для разведения кроликов, обнесенный стенами высотой более трех метров. Проблема была в том, что он вплотную примыкал к городским укреплениям, и, в случае осады, им могла бы воспользоваться неприятельская армия. Разгорелся конфликт, но аббат стоял на своем. В итоге жители взбунтовались и набросились на приора, пытавшегося помешать им снести кроличий «небоскреб». Они кричали ему: «Идите отсюда, главный монах, идите служить в своем доме! Если вы не уйдете, мы вас заставим сделать это» – и угрожали ему «сбрить венчик». Стены строения были разрушены, а кролики в панике разбежались.