— Не могу я уйти. И мне еще нужно забрать фотоаппарат…

— Думаю, мой отец уже разобрался с этим. А нам было велено не отсвечивать, так что я на тебя надеюсь. Иначе опять сорвусь, кулаки все еще чешутся.

— Ничего не путаешь? Это тебе было велено не светить своим лицом. А я здесь по работе, и задаток мне уже перевели на карту.

— У тебя камера всмятку, это более чем веский повод пойти домой. Ты на что снимать собралась? Или хочешь запомнить все, а дома нарисовать по памяти?

Стихаю, понимая, что Демидов прав. Скорее всего, деньги имениннице мне придется вернуть. Некоторые фотографии, конечно, сохранились на карту памяти, но вечер только начался, а извращаться и пользоваться обычным телефоном это халтура.

— Я разрулю, крольчонок, — хмыкает Алекс, повернувшись к зеркалу. — У тебя будет самый лучший отзыв от заказчицы, не переживай по этому поводу.

— И как же ты это сделаешь? — скрещиваю руки на груди с вызовом.

— Сомневаешься в моих талантах?

Алексу и правда как-то удается договориться с девушкой, пока я жду его на улице. Он протягивает мне фотоаппарат по частям и, пока я опять из-за грусти впадаю в прострацию, подталкивает меня к своему автомобилю.

— Голодная? — лениво интересуется он, заводя мотор.

Когда я вообще оказалась внутри? Мне настолько больно из-за разбитой камеры, что я упустила момент.

— Подожди, дай мне выйти, — тянусь к дверце, но тут же раздается щелчок блокировки замка. — Ну что ты опять задумал? Я очень хочу вернуться в общагу. Ты можешь хотя бы сегодня не издеваться надо мной?

— Даже и не думал. Просто покатаемся, идет? Приставать не буду.

Слабо верится, но из машины он все равно меня не выпустит.

Смиренно прислонившись лбом к стеклу, я прикрываю глаза. Накатывает такая дикая усталость, что даже держать сейчас глаза открытыми кажется непосильно сложной задачей.

— Не вешай нос, зайка. Все ж хорошо закончилось. А фотоаппарат тебе новый мы компенсируем.

— Мы? — переспрашиваю вяло.

— Этот урод либо оплатит тебе ремонт, либо купит новый. Или ты считаешь, что я все спущу ему на тормозах?

— Я считаю, что это мои проблемы.

— Меня учили девочек в беде не бросать. Ты как относишься к уличной еде?

— Чего?

— Шаверму хочешь?

— Неужели ты такое ешь? А я думала, что ты только по ресторанам ходишь. И как, Демидов, много твоих девочек ведется на подобное?

— Ты причислила себя к «моим девочкам»? Похвально, Лесь, пора бы уже сбавить оборону.

Машина останавливается возле круглосуточного ларька со всякой гадостью, и Алекс выходит из салона.

Минут через пять дверь с моей стороны открывается, и он протягивает мне две просто огромные шавермы, которые я даже пальцами обхватить не могу. Еще через пару минут мне на колени опускается держатель с двумя высокими бумажными стаканчиками, а рядом Демидов устраивает двойную порцию ароматной картофельной соломки.

В общем, теперь мне не пошевелиться даже при большом желании.

— Куда мне можно все это поставить? — нервно интересуюсь на повороте, когда стаканы грозятся выпрыгнуть из подставки.

— Сиди смирно, Злючка. Припаркуюсь и освобожу тебя.

В первые секунды, когда Алекс гипнотизирует меня взглядом после остановки, намекая, чтобы я оценила этот гастрономический изыск, мне неловко. Это ведь нужно широко открыть рот, откусить и как-то еще умудриться не испачкаться.

Но стеснение пропадает после слишком громкого урчания моего живота. Я набрасываюсь на шаверму так, будто неделю не ела, и даже, кажется, мычу от удовольствия.

— Элька бы сейчас перекрестилась, глядя на тебя, — посмеивается Демидов, закидывая в рот картошку с соусом.

Умеет же он одной фразой все испортить. И что мне делать теперь?..