– Не выражайся, Партизан. В присутствии девы следует подбирать выражения, – осадил попутчика молодой; его голос лился как ручей и рыцарские замашки располагали к себе, чего нельзя было сказать о хамстве усача в широкополой шляпе.

– Кто вы? – спросил Ян и вышел вперед. Он понизил голос: – Вы из АИН?

Тот, кого назвали Партизаном, захохотал, а «рыцарь» представился:

– Мое имя Гильгамеш, а это мой соратник – Партизан Харот.

Харот потянулся, чтобы поцеловать мне руку, но я спрятала ее за спиной, чем рассмешила пузана еще сильнее. Ян заскрежетал зубами. Гильгамеш улыбнулся, и на его щеках проступили ямочки:

– Как правильно заметил ваш друг, миледи, у вас большие неприятности.

Глава IV. Заброшенная деревня

На приеме в Резиденции имени Ра Лебье Инитийской собралась научная делегация из ста-хе6 миров-конфедератов, включая Альянс Ай-Хе. Инитий, безусловно, представлял молодой глава Школы Порядка. Дайес Лебье созвал конференцию, на которой светлые умы обсуждали вопросы междумирной безопасности, и стратегическая сессия проходила за закрытыми дверьми, не протоколировалась и не освещалась средствами массовой информации. Лебье предусмотрительно изъял у делегатов средства связи и, извинившись для вида, попросил пройти проверку у наемных охранителей порядка. Гости смущались секретности, подозревая коллегу в помешательстве, но конференц-зал покидали с лицами светлее отбеленных вейнитов в саду около Резиденции. Некоторые из них учтиво отказались от истоя и угощений, предпочтя незамедлительно отправиться в родной мир или в гостиницу. Те немногие, что остались, быстро напились истоя и рассредоточились по галерее, сбегая от реальности в иллюзорные миры искусства.

Янус выбрался из маминых рук, свесил ножки, что не доставали до пола, и обернулся на нее. Не просыпаясь, Нокс-Рейепс поморщилась, ощупывая воздух на месте, где она недавно обнимала сына. Мальчик подсунул ей подушку, и красивое лицо женщины вновь разгладилось, а на губах появилась улыбка.

Мальчик спустил поочередно ноги, наступая в белые ботиночки, которые мать заботливо оставила на коврике у постели. Он зазевался на приеме, и Нокс отнесла его в кровать, но от усталости уснула рядом с ним.

Привыкший к уходу, Янус не смог нормально обуться, поэтому сунул пальцы в обувь, как в сандалии, и, заплетаясь в золотых шнурках, вышел к лестнице. Там ребенок, цепляясь за резные перила, начал преодолевать широкие ступени, прислушиваясь к тихим голосам гостей. Смысла взрослых слов он не разумел, но и не стремился. Целью Януса был нантви – так называли напиток из молока орехов ашернского тропического дерева. Посол из Ашерны привезла его с собой в качестве подарка, и отец угостил сына на свою беду – весь вечер Янус просил еще и еще.

– О-ой! – только и выпалил мальчик, наступив на шнурок одной ногой, пока поднимал вторую.

Ожидая удара, закрыл глаза, но вместо этого полетел стремительно вверх, как на высокоскоростном лифте.

– Папа! – открыв глаза, засмеялся Янус.

Дайес, державший ребенка на вытянутых руках, покачал головой:

– Неугомонное дитя. Что ты опять выдумал? – Лебье взял сына на руки, и тот обвил его шею, пока они не спеша спускались вниз. – Будешь пить много нантви, превратишься в слабовольного толстяка.

– Хочу! – засмеялся Янус.

– Потолстеть? – спросил отец, поставив ребенка на ступеньку.

Мальчик помотал головой и, воздев руки, воскликнул:

– Нянтви!

– Умно. – Дайес опустился на одно колено и подхватил золотые шнурки. Он бережно затянул их и перевязал.

Янусу не терпелось воспользоваться тем, что папа наконец-то ниже него, и он вонзил пальцы в тонкие волосы цвета песков райских островов, гладкие, пахнувшие ароматной водой; этот запах источала вся фигура отца, он был как скульптуры в галерее – поначалу Янус их боялся и начинал безудержно рыдать, когда узнавал, что они с семьей едут в Резиденцию имени основательницы Школы Порядка. Она, с суровым ликом и в божественных одеждах, с тяжелой книгой и жезлом в руке, который венчал обруч бриллиантов, смотрела так высокомерно, что даже взрослый напугался бы. Но как-то раз отец привел бьющегося в истерике Януса к ней и показал кое-что.