– Два месяца! – изумился Никита. – Ну так не мудрено дело. Здесь можно годами никого не встретить.

Лука всё время молчал, как-то воровато водил зенками. «Видно до сих пор опасается, что я леший», – подумал Никита. Что это его сегодня все за нечисть принимают? Рога что ли отросли?

– Сголодал, поди? – спросил Фрол. – Вон супа поешь. Анагдашный, правда, – утром ещё делали, но авось не запортился.

На огонь поставили обросший сажей котёл. Внутри что-то зашипело, забулькало. Потянуло тяжёлым запахом переваренного мяса.

Никите вручили долблёную чашку, он жадно накинулся на варево. Мясо было с лёгким душком.

– И ружьишко было у тебя? – поинтересовался Лука.

– Было, – бросил Никита с сожалением. – Не уберёг, в реку сронил.

Лука несколько раз кивнул головой, как курица.

– Вас-то самих как угораздило? – спросил Никита.

Мужики переглянулись, словно нашкодившие детки.

– С геологами мы ходили, разведку вели, – начал Лука. – В туман как-то попали и растерялись. Мы вот с Фролушкой нашлись. Был ещё Яшка с нами, да помер – не выдержал мытарств. В общем, такого натерпелись, что супостату не пожелаешь.

Никита хмыкнул, поднял какой-то прутик и поковырял в костре.

– Ну вы и забавники! – усмехнулся он. – Кто по горам полгода ходит, когда каждая речка вниз ведёт? Иди себе по воде – придёшь рано или поздно.

Лука вскочил на ноги, но тут же присел обратно.

– Ты, малой, думаешь, большеголовый такой, будешь сейчас старших учить? – с упрёком сказал он. – У тебя ума три гумна, а мы, дурни, без тебя-то и не знаем, куда реки текут!

– Ну так чего не вышли? – огрызнулся Никита. – Разведку вели?

– Ахти-мнёшеньки! – воскликнул мужик, глядя на Фрола и, обернувшись к Никите, продолжил: – Ты по лабиринту ходил? Нет! И я не ходил, чего уж… Однако знаю: если левой стеночки держаться и налево поворачивать, то однажды и выйдешь. Но до этого и весь лабиринт обойти придётся от и до. Если жизни хватит, то и выберешься, а скорее всего – сгинешь на полпути. Это тебе не мутовку облизать! Вот и с речками твоими также. Думаешь, мы по ним не хаживали? Мы со стороны Китоя хотели горы перейти, чтоб в долине вашей оказаться. По речке какой-то подымались, потом в цирк зашли, перевалили и стали по другой реке спускаться. Петляли, петляли и снова к Китою вышли! Потом опять так же, но по другим рекам.

Никита молчал. Лука глазел на него в упор, а в карих глазах приплясывали отблески костра.

– Ты, пустомеля издогадливый, взрослых учишь, а сам-то заплута-ал! – издевательски протянул мужик.

– Мне бы к речке выйти. Сегодня до темноты не успел, так завтра выйду и спущусь.

– Спустится он! Куда река бежит-то, знаешь? В долину или ещё куда?

– Значит, по реке вверх пойду! Там я дорогу до перевала знаю, не сплутаю больше.

Лука вздохнул с видом утомлённой бабы и ничего не ответил.

– Дома-то от бати попадёт? – спросил Фрол. – Ружьё потерял, сам чуть не пропал.

– Нету бати у меня. С Кириллихой живу. Мачеха это, только с батей не зналась.

Никита поднялся.

– Куды собрался? – насторожился Фрол. – В обидку пошёл?

– Вот ещё! До ветру схожу и вернусь.

– Погодь! Не ходи в ту сторону.

– Чего так?

– Там ручей, мы из него воду берём. Нагадишь ненароком, – он указал рукой в противоположном направлении. – Туды двигай, мы там справляемся.

Никита побрёл в кусты. Странные эти мужики. И безобидные вроде, но что-то не договаривают. История у них явно не складывается: то с геологами разминулись, то почему-то к Китою никак не хотели спускаться. С чего бы? Наверняка варнаки какие-нибудь. Беглые. Потому и Китоя сторонятся, и в Тункинскую долину боятся выйти.

Вернувшись, он снял промокшие ичиги и насадил на рогатины у огня. Хотел было портянки посушить на горячих камнях, но не решился – очень уж стойкий аромат пойдёт.