Норн не сопротивлялся. Он позволил довести себя до гостиницы, там в довольно шикарном номере, раздеть, затащить в душ, после завернуть в огромное полотенце и довести до кровати. Последней мыслью Норна было воспоминание о бедном Томси, какого ему, старой скотине, в вонючем крысятнике одному

– Капитан Зонкия Ама, признаете ли вы себя виновной?

– Признаю, – ответила она, встряхнув головой. Светлые волосы ее мягкими волнами спадали на плечи. Она знала, что весь зал сейчас любуется ей, стройной гордой женщиной с красивыми волосами, ослепительной улыбкой. Она чувствовала, как от невинного ее жеста вздрогнули судьи, они тоже должны были думать исключительно о том, натуральный ли цвет у ее волос.

– Повторите, – голос чтеца дрогнул, будто он не поверил своим ушам и хотел убедиться, не ослышался ли, а может, хотел дать ей шанс.

Она улыбнулась:

– Признаю, – спокойно, без вызова и без смирения.

– Признаете, что перевозили на своем корабле …ээ… класса,– он заглянул в века бумаги, – класса В13-89/5ЯБ, вражеского лазутчика.

– Да, я же сказала, признаю.

– То есть признаетесь, что участвовали в заговоре…

– Нет

– Объяснитесь, капитан,– что-то, похожее на облегчение, появилось в лицах судей.

Хорошо, сейчас она даст им шанс проявить жалость и великодушие.

– Я признаю, что везла пассажира, принадлежащего к расе, находящейся не в самых лучших отношениях с Союзом, разумеется, за плату. Он действительно заплатил. Я уже изложила суду, в каких обстоятельствах познакомилась с Аукби Тоном. Я не имела возможности отказать пассажиру, да и желания…

Зал зашумел, возмущенно, естественно.

– Вы же знаете, в чем основная сила рогатых.

– Хоубров, вы хотите сказать?

– Да, хоубров. На них же нельзя смотреть без улыбки. Они очаровательны, согласитесь – маленькие, пухленькие, с золотыми рожками, – Зонкия старалась предать своему голову максимальную эротичность.

В зале переговаривались, так что чтец был вынужден постучать по столу, чтобы утихомирить публику.

– Но ни о каком заговоре я ничего не знаю. У меня не так много времени, досточтимые, работа на корабле, особенно на таком, как мой – это под силу не каждому. Вы же знаете, сколько осталось жучков в Пустоте – сотни три, не больше. Управление кораблем отнимает даже время сна, но и во сне ты продолжаешь думать о правильности курса, об углах отклонения, о прочей опасной и утомительной мелочи, которая стоила жизни стольким отважным капитанам прошлого.

Зонкия импровизировала, план речи, конечно, был обдуман еще ночью, но детали, краски – только на публике. Она знала, что делала, когда отказалась от адвоката, объяснив это отсутствием средств. Да если бы она только захотела, она могла бы нанять всех здесь присутствующих, и не только для защиты на суде – за те деньги, которые Зонкия могла заплатить, весь зал готов бы был проползти на четвереньках вокруг космопорта, а заодно разгрузить парочку контейнеров с углем. Черта-с-два, она бедная, несчастная, беззащитная девушка, одинокая среда врагов, которые пользуются ее наивностью, завлекая в свои коварные планы, она вынуждена зарабатывать себе на жизнь тяжким трудом. Прослезиться можно. Дело выиграно – это ясно, осталось красиво уйти – и больше никогда не совать свой нос на эту треклятую планету, где до сих пор бредят войной.

Чем им не угодил несчастный Аукби? Тем, что собирался повидаться с родней? Ну, и что, что королева хоубров, сидящая под замком в комфортабельном крысятнике, и есть любимая тетушка маленького Аукби? Хорошо, что ему удалось-таки ускользнуть домой, хоть и не повидав тетушку. Смелый народец – рогатые хоубры – все еще надеются восстановить свою трехпланетную монархию. "Принципы демократии" – черта-с-два, хоубры просто не хотели делиться с верзилами золотом добровольно…