– Пахнет супом, а на вкус овсянка, – не нашла я ничего лучше, чем сморозить очередную глупость. Мама странно покосилась в мою сторону, а отец, забавно сведя брови на переносице, уселся за стол.

– Я не понял: это хорошо или плохо?

– Пока не попробуешь, не узнаешь, – ответила за меня мама, поставив перед его носом тарелку с наваристым борщом.

Ужинали мы в тишине. Нет, пару раз мама, конечно, попыталась меня разговорить, но у нее ничего не вышло: жаловаться я не умела, а врать не хотелось.

Папа ел молча. Свою порцию вопросов он задал мне еще в машине и наверняка понимал, что ничего нового я ему не расскажу. Да и что я могла? Впечатления об учителях, звонках, уроках в моей голове дотла были выжжены мыслями об Илье. А потому, съев суп и отказавшись от второго, я под предлогом домашки сбежала в свою комнату. Но если от назойливого внимания родителей спрятаться было не так уж и сложно, то куда деться от самой себя, я не знала.

Впустую листала учебник по геометрии, читала Пастернака, из нижнего ящика письменного стола достала новые тетради на завтра, на сей раз однотонные и скучные. Зачем-то раз за разом проверяла школьный чат. Тот не работал – завис на сообщении, где я только присоединилась к болталке одиннадцатого «А». Зато я могла долго и безбоязненно разглядывать аватарку Ильи – смешного рыжего кота в костюме супермена. Мои губы невольно тронула улыбка, но тут же растаяла хрупкой снежинкой, стоило мне только вспомнить слова Насти.

Мама любила повторять: все, что ни делается – к лучшему, и сейчас, касаясь пальцем забавной кошачьей мордочки на экране, я была согласна с ней на все сто. Окажись Илья нормальным, мне пришлось бы туго, а так появился отличный повод занести номер парня в черный список и больше не искать оправданий своей грубости.

Утро вторника оказалось волшебным! Сквозь разрисованные морозом окна в мою комнату розоватым сиянием сочился рассвет. Вьюга стихла, и мир вокруг словно дремал под пушистым снежным одеялом. Ветки деревьев укутал иней, а серое небо, еще вчера беспроглядное и мрачное, сегодня играло всеми оттенками голубого. Я не любила зиму, но в такие моменты жалела, что не могла встретить рассвет где-нибудь на берегу заледеневшего озера или на крыше дома с термосом в руках и с раскрасневшимися от мороза щеками, а еще лучше – в компании добродушного пса – лохматого, неугомонного, только моего. Но это были мечты.

К школе отец привез меня минут за двадцать до звонка. Сняв верхнюю одежду и переобувшись, я неспешно отправилась на поиски кабинета химии. Суета, крики, смех – вокруг меня кипела жизнь, и я была рада оказаться в ее эпицентре. Крутила головой по сторонам, всматривалась в строгие лица учителей и до конца не проснувшиеся – школьников. Разглядывала таблички на классах. Пару раз чуть не упала, по неосторожности споткнувшись на ровном месте. А когда, наконец, добрела до нужного кабинета, удивилась, что там не было ни души, кроме меня.

Длинный коридор, пара пустых скамеек напротив закрытой двери, звонок, подобный гулу горна, и ни одного знакомого лица… Неужели я ошиблась с кабинетом? На всякий случай проверила расписание. Еще вчера хотела заучить его наизусть, да мысли были заняты не тем. Вторник, девять двадцать, кабинет триста тридцатый – все сходилось… Тогда почему я по-прежнему стояла здесь в полном одиночестве?

– Снегирева! – внезапно раздался за моей спиной знакомый голо – слегка запыхавшийся, взволнованный. Его.

Забыв, как дышать, я вся сжалась.

– Давай договоримся на будущее, Ася… – Между тем Илья подошел ближе, я слышала каждый его шаг. – Когда тебе звоню я, ты отвечаешь! Это понятно?