Может, по их меркам она и была красавицей. Да разве ж мужики собаки, чтоб на голые кости бросаться? А мозги…

Квасик ненадолго задумался, будто сравнивал одну красавицу с другой.

– Хотя, в этом Мария Антоновна как раз с ней схожа. Одни танцульки да развлечения на уме.

Что у этой, что у той ни тебе малейших знаний этикета, ни манер. А уж про языки или там, правописание, вообще молчу.

А жизнь-то какая у той Марии-Антуанетты была?! Ужас!

У неё, небось, и воды-то толком не было. Ходила, поди, духами обливалась, чтобы не вонять. Прямо как Шарик наш блохастый, что в соседнем дворе живет.

Квасик тяжело вздохнул, потягиваясь и царапая острыми коготками одеяло.

– Не понимаю я вас, баб. И почему вы все в королевы мечите? Что, обязательно королевой надо быть, чтоб красивой считали?

Скажу тебе по секрету: некрасивых женщин нет – мало водки. Вот ты у меня – красавица! Наливай!

Про … любовь

"До – ре – ми". "Фа – соль". "Ля – си" – Кот неистово визжал на всю квартиру, не давая мне возможности сосредоточиться на работе.

– Эй, друг! Ты мне мешаешь! – крикнула я в надежде успокоить горлопана.

Но вместо тишины фальшивые звуки зазвучали еще громче.

– Вообще-то это ты мне мешаешь. Я музицирую! – Подняв хвост трубой, забурчал кот. – Серенады, между прочим, пою. Весна на дворе, как никак. Может, кто и клюнет. Я еще о-го-го. Ты что думаешь, я всю жизнь бобылем прожил? Знаешь, как я за своей ухаживал? Как у Высоцкого*: “Какие песни пел я ей про север дальний!”

– Откуда мне знать? Ты же не рассказывал. – парировала я, теша себя надеждой, что кот ударится в воспоминания и подарит мне несколько минут тишины.

– Не рассказывал. А вот теперь расскажу. – усаживаясь ко мне на колени, Квасик заурчал:

– Давненько дело было, но помню все, как сейчас. Приехали, значит, в 68 квартиру новые жильцы. Стройная хозяйка вышла из авто, а на руках у нее неописуемой красоты белоснежная ангорская кошечка. Влюбился я в нее с первого взгляда.

Квасик примолк на мгновение, вспоминая, наверное, ту самую красавицу.

– Призвав на помощь свое знаменитое во всей округе обаяние, смело ринулся в бой. Но не тут-то было! Красавица, как и положено, отвергла мои пылкие домогательства.

– Уважаемый! – Квасик выразительно посмотрел на меня. – Слышишь, уважаемый?! – Даже если бы вы оказались единственным котом на этой улице, или хоть бы и в городе, стране, а то и на всей планете, я бы и тогда не посмотрела в вашу сторону.

– Разозлился не на шутку тогда. Еще пуще прежнего решил: разобьюсь, но будет она моя. Стал на крышу приглашать, серенады ей по ночам петь под луной. Ведь вы, бабы, все одинаковые – песенку спел, стихи красивые под бутылочку валерьянки для сближения прочитал, героический подвиг совершил и все! "Ваня, я Ваша навеки".

– Как все у тебя просто. – усмехнулась я, слушая Квасика.

– Так в том-то и дело, что не просто.

– Знаем мы вас, кобелей, – надменно фыркала моя красавица, пуще прежнего разжигая во мне страсть. – Вам бы только поматросить и бросить…

– Делать нечего, пошел на отчаянный шаг – торжественно попросил лапу возлюбленной. Взамен, понятное дело, предложил свое сердце. Страстное и пылкое, как солнце над нашей крышей.

– А она что? – любопытство разбирало меня.

– Согласилась! – гордо произнес кот. – Весь двор неделю гудел.

Квасик снова умолк. По его довольно шевелящимся усам было понятно, что ему приятны те воспоминания. Спустя несколько мгновений он вновь встрепенулся, словно очнулся от сна и грустным голосом молвил:

– Недолго, правда, счастье длилось. Не выдержала она. Бросила. Куда мне, дворовому коту, до нее? С тех самых пор больше и не пел. И на звезды не смотрел. Тогда, собственно, и пристрастился.