– Ну да, – муж, казалось, вовсе не заметил изменившегося лица жены. – Это же твоя проблема.

Алине вдруг стало нечем дышать. Она несколько раз открыла и закрыла рот, пытаясь сделать глубокий вдох. Наверное, если бы он ударил её, она не испытала бы такого потрясения.

– Наш ребенок – это моя проблема? – сдавленно произнесла она. – Я правильно тебя понимаю?

– Я сразу тебе сказал, что не хочу детей, – спокойно попивая остывший кофе, сказал Матвей. – Мы договаривались, или ты уже забыла?

Девушка подумала, что она попала в какой-то дурной сон, от которого никак не может проснуться.

– То, что ты залетела, это твоя проблема, – вставая из-за стола, сказал Матвей. – Я пошёл к ребятам. Вечером вернусь.

Легкий стук закрывающейся двери показался Алине грохотом обрушившегося ей на голову неба. Она стояла на руинах своей жизни и никак не могла понять, что делать дальше. Руки тряслись так, что чашка выскользнула из них и, ударившись о плитки пола, разлетелась на сотни маленьких кусочков. «Прямо как моя жизнь», – в каком-то оцепенении подумала Алина. Она вышла за дверь и слепо побрела куда-то. Куда и зачем, она и сама не знала. Просто почувствовала, что должна идти. Только не стоять на месте и уж тем более не находиться в доме, где, как ей казалось, она была так счастлива. Или она просто сойдет с ума.

Алина вышла на улицу. Ветер зло бросил хлопья снега прямо ей в лицо, и она закашлялась.

– Этого не может быть, потому что не может быть никогда, – прошептала она. И вдруг, словно внутри что-то прорвалось, из глаз хлынули отчаянные слезы, и девушка, сорвавшись с места, побежала, не разбирая дороги. Ей было совершенно всё равно, что она в лёгкой домашней пижаме и резиновых тапочках, а на улице самый разгар зимы и ужасная метель. Боль и отчаяние гнали её вперёд. Внезапно она поскользнулась. Нелепо размахивая руками, попыталась удержаться от падения и выскочила на проезжую часть. Раздался резкий визг тормозов, а потом наступила темнота…

Сознание возвращалось толчками. Алине грезилось, что она на лесной лужайке, залитой ярким полуденным солнцем. Ветер мягко шелестел кроной деревьев, солнечные лучи струились сквозь стволы, отражаясь бликами в небольшом озерце, расположенном прямо посередине лужайки. Алина стояла по пояс в воде и пыталась выйти на берег, но почему-то не могла. Она старалась сделать хотя бы один шаг, но зеркальная вода держала ее крепко. Так крепко, что девушка не чувствовала своих ног. Снова и снова она пробовала вырваться, и каждый раз терпела неудачу. А около уха назойливо звенели голоса. Один принадлежал, по-видимому, пожилому усталому мужчине, а другой был смутно знакомым. Очень похожий на мамин, но какой-то визгливый и срывающийся. Они доставляли девушке сильный дискомфорт, отвлекая от попыток выбраться из озера.

– Повреждения слишком серьезны, – говорил усталый мужской голос. – Вы же понимаете, что травмы позвоночника всегда представляют огромную опасность. А в случае, если повреждён спинной мозг…

– То есть она никогда не сможет ходить? – голос, так похожий на мамин, сорвался до оглушающих децибелов. Алина поморщилась. Зачем же так громко? И что значит: «не сможет ходить»? Ерунда какая-то. Надо просто ещё раз попробовать, и уж тогда у неё все получится. Девушка напрягла все свои силы, но на неё снова обрушилась темнота.

Тоннель был бесконечным. Алина стремилась на свет, который видела вдалеке, но не могла сделать ни шага. Тело от пояса вниз и ноги были скрыты густым белым туманом, настолько вязким, что он удерживал плотно увязшую в нем девушку, как паутина – муху. Алину повеселило это сравнение. Она перевела дух и устремилась вперёд. В вязком мареве плыли голоса.