– Эти люди, конечно, быстро заберут квартиру у твоей мамашки и ее сожителя, а потом примутся за тебя. Ты же понимаешь, как тебе придется отрабатывать им долг?

Я понимала. Прекрасно понимала. А еще я осознавала, что Алекс действительно редкостная сволочь. Он шантажировал меня. Ему что-то нужно, и поэтому он запугивает меня. Но если я откажусь, то он выполнит то, о чем говорит. Я не сомневалась – он никогда не врет.

– Что ты хочешь? – проговорила сиплым голосом.

Ты отработаешь весь долг. Будешь обслуживать дальше моих клиентов. Или криминальные авторитеты позабавятся с тобой на свой лад.

Говорит, сволочь, я сам гладит мой живот, прекрасно зная, что делают со мной его прикосновения.

– Хотя… можешь отработать и по-другому… у меня сейчас, как раз, некому согреть постель – ты сгодишься. Решать тебе.

Его горячий язык касается мое мочки, а потом зубы чуть прикусывают ее. Электрический заряд небывалой мощности пробегает по моему телу. Я невольно выгибаюсь… «Согреть постель»… Подонок! Так вот для чего этот спектакль! Ну, конечно! Вчера я ушла с другим, он был в бешенстве. Решил снова меня унизить, уничтожить, но при этом утолить свои желания! НЕТ! Ненависть тугим жгутом сковала сердце. Презираю этого человека, ненавижу всеми фибрами своей души! Да, тело мое желает его, но душа и сердце горят от дикой злости!

А Алекс уже целует мою шею. Из его груди вырывается хриплое дыхание. Отталкиваю его и вскакиваю. Готова просто убить его сейчас.

– Хочешь, чтобы я грела твою постель – плати! Ты для меня такой же клиент, как они!

Не контролирую себя больше. Обида обжигает внутренности. Боже! Как я могла любить эту сволочь! Для него ничего не значит человек. Ему плевать на все, только бы добиться желаемого!

– Я-то заплачу, – он взбешен не меньше меня, – но ты сдохнешь скоро, потому что не сможешь расплатиться с кредиторами своего брата!

– Я расплачусь! Я отработаю тебе все его долги! Но потом ты навсегда забудешь о моем существовании! И теперь я решаю с кем и за сколько я сплю!

– Нет!

– Да!

– С ним будешь спать? – он не называет имени, но я понимаю.

– Да!

Чувствую, как рыдания подкатывают к горлу. Хватаю пальто и рвусь к выходу. Но не успеваю. Руки Алекса ложатся на дверь. Он вжимает мое тело своим в дерево. Жар, исходящий от него, обжигает. Его возбужденная плоть упирается в мою попу. Он шипит от злости мне в шею:

– Скажи, тебе хорошо было с ним этой ночью? Ты кричала в его объятиях? Стонала? Ты кончала от его языка и пальцев, Маша?

– А потом целует. Жадно касаясь моей кожи. Рывком разворачивает к себе лицом и набрасывается на мои губы…

За последние сутки я второй раз оказывалась прижатой к двери, но сейчас все по-другому. Если с Лешкой дрожала от страха и отвращения, то сейчас, не смотря на ненависть, разъедающую мою душу, я горела.

Алекс разорвал на мне рубашку. Его губы устремились к моей груди. Он целовал меня как голодный. Нашел снова мои губы и впился в них до боли.

Я сопротивлялась, как могла. Но что значит голос рассудка, когда миром правят чувства… Как не больно признаваться, но я не могла без этого мужчины. Руки сами потянулись к его плечам. А губы начали отвечать на его поцелуи… Он застонал:

– Маша…

Стук в дверь напугал меня. Я вздрогнула. Алекс замер.

– Любимый, ты здесь? Я уже пришла, как договаривались! И на мне твое любимое белье!

Голос принадлежал той певичке. Любимый… вот, значит, что. Вернись с небес на землю, Маша! Этот человек только что снова тебя окунул в грязь, заставил дальше быть шлюхой, а ты хочешь от радости ноги перед ним раздвинуть. Ты не просто дура, Маша, ты полная дура!