– Да, мне нужны деньги и, как можно, быстрее.

– К чему такая спешка? Может, уехать хочешь?

– Не твое дело.

Разговор начал заходить не в ту сторону. От волнения у меня вспотели ладони. По телу бегали мурашки. Я боялась, что голос выдаст мое волнение.

– Ты права – мне плевать. Деньги перевести на тот же счет?

– Да.

Стало легче дышать. С плеч упал груз. Я улыбнулась. Вот и все, а я боялась. Быстро поднялась.

– Спасибо, что помог. Прощай.

Схватила пальто и уже взялась за ручку двери, как услышала.

– Уже уходишь? Может, останешься ненадолго. У меня для тебя есть прекрасное чтиво.

Я, не спеша, обернулась. В руках у Алекса уже была синяя папка. Перевела взгляд с нее на его лицо. Он улыбался. Так улыбаются люди, которые предвкушают победу. Но не от прекрасной военной стратегии, а от изворотливости и лживости. Отворачиваюсь, вознамериваясь, все же, уйти.

– Ох зря, зря не посмотришь. Там так много о самом дорогом для тебя человеке.

Липкая паутина страха моментально сковала все внутри. Неужели он узнал про дочь? Нет, не может быть… хотя в этом городе от него ничего нельзя скрыть. Я не отдам ее ему! Она моя! Только моя!

Молча подошла и взяла папку. На Алекса больше не смотрела. Нервы были натянуты до предела. От внутреннего напряжения стоять не было сил. Поискала глазами стул, но его нет – он выкинул его, разбил стену.

Поэтому заняла место на кожаном диване, который стоял у стены, бросив пальто рядом. От напряжения задрожали руки. Открыла папку и чуть не вздохнула от облегчения… секундного, потому что от того, что я прочитала, стало снова плохо. Этот почерк я узнала бы из тысячи, из миллиона, почерк моего единственного брата:

«Я, Неверов Максим Дмитриевич, обязуюсь погасить долг в размере пяти тысяч… десяти тысяч… тридцати пяти тысяч… в срок… если я не смогу уплатить в срок назначенную сумму, то долг перейдет к моим родственникам: маме… сестре…»

В этой папке было около десяти расписок. Я не могла их сосчитать от потрясения. От увиденного стало не просто плохо, стало погано. Брат, ну почему даже из могилы ты ломаешь мою жизнь. Ты столько грязи в нее принес! Из-за тебя моя дочь чуть не стала инвалидом, а Алекс считает меня последней дрянью. Почему? Ты же был для меня всем. Я на тебя как на Бога молилась. Ты спасал меня от побоев отчима, практически спас от смерти в младенчестве, научил меня всему… и так жестко ломаешь сейчас.

Я пролистала файлы, в которые были убраны расписки. Сумма набегает большая. Весьма. Но это не мой долг! Я этих денег в глаза не видела! И платить по счетам умершего брата не собираюсь! У меня своя жизнь.

– Интересная папка, не правда ли?

Я вздрогнула. За своими переживаниями не заметила, как Алекс сел рядом. Его нога касалась моей. Он убрал прядь моих волос за ухо. По телу побежали мурашки. Я сидела, как загипнотизированная.

– Да. Но ко мне она не имеет никакого отношения. Я не собираюсь отдавать его долги. Для меня он никто.

– М-м-м… странно слышать это от тебя о любимом братике. Ведь ради него ты прыгнула ко мне в постель.

Его палец гладил раковину моего уха. Алекс находился в опасной близости со мной. Между нами не более сорока сантиметров. Я кожей ощущала исходящий от него жар. И аромат его духов, смешанных с запахом мужского тела… его тела… внизу живота начал скручиваться тугой комок желания. Дернула головой, чтобы отогнать руку Алекса и попыталась встать, но он больно схватил меня за запястье и заставил сесть рядом, чуть прижавшись к нему.

– Пока эти бумаги у меня, но я могу их отдать в любой момент весьма интересным людям.

Говорил он шепотом прямо в ухо, а тем временем его рука, которая была перевязана бинтом, забралась мне под рубашку. Прикосновения шершавого бинта и горячих пальцев к коже чуть не лишили меня рассудка, я закусила губу, чтобы не застонать от нахлынувших эмоций. А Алекс продолжал говорить: