Алексей подтянулся по верёвке от кошки, схватился за планширь и перевалился на палубу. К нему, размахивая саблей, метнулся моряк. Видимо, его учили сабельному бою, но приобрести опыт он ещё не успел. Он вертел саблей, но как-то неуверенно.

Алексей успел выхватить изо рта саблю и начал ею отбиваться. Только вот пространства для манёвра не было, за его спиной находился фальшборт.

Моряк надеялся на силу и частоту ударов и бил, как молотилка.

Алексей пока отбивался, но смог улучить момент и нанёс противнику удар в живот. Моряк упал.

Рядом кипел бой. Все перемешались, хаотично перемещаясь по палубе.

Слева грянул выстрел. На корме, рядом с рулевым колесом, стоял офицер с пистолетом в руках – дым ещё вился вокруг него.

«Капитан или старпом, – сообразил Алексей. – И пистолет разряжен, самое время напасть». Он взбежал по крутому трапу на кормовую надстройку.

Офицер выхватил саблю и принял вычурную позу: левая рука согнута в локте и поднята, ноги тоже полусогнуты. Ну прямо французский бретёр!

Офицер выжидал, пока Алексей нападёт первым.

Алексей сделал один выпад, другой – офицер ловко их отбил.

С противоположного, правого, трапа ворвался ушкуйник с огромной секирой в руке.

– Чего ты с ним цацкаешься? Вот как надо! – он ударил офицера.

Тот попытался прикрыться саблей. Звякнуло железо, и сабля в руках шведа переломилась у рукояти, а лезвие секиры вошло офицеру в грудь. Швед упал, подломившись в коленях, а ушкуйник спрыгнул на палубу, где вовсю кипел бой. Алексей последовал за ним.

Шведы сгруппировались и стали отступать к носу корабля. Их оставалось не больше полутора десятков. Палуба была скользкой от крови и завалена телами убитых – потери понесли обе стороны.

Ушкуйники дрались остервенело – у них не было выбора. Или они добьют шведов и вернутся домой, или сложат головы здесь. Шведы же формировали армию и флот из рекрутов, и насильно завербованный не имел такой мотивации, как вольный.

Схватка ещё продолжалась, но исход был ясен обеим сторонам.

– Сложите оружие и сдавайтесь! – закричал Мефодий.

Моряки побросали оружие и подняли руки.

– Руки марать не будем. Посадите их в лодку, что за бортом болтается, пусть гребут к берегу.

Десяток оставшихся в живых шведских моряков уселся в маленькую лодку. Она была перегружена и едва не черпала бортом воду. Но до берега было недалеко, и лодка успешно дошла.

Ушкуйники перевели дух и стали советоваться, что делать с кораблём. Бросить такой трофей – негоже. И тут кто-то закричал:

– Вижу ещё корабль! К нам идёт!

Все повернули головы.

За боем никто не следил за окружающей обстановкой. Меж тем к месту боя спешил ещё один шведский корабль, значительно крупнее.

– Уходить надо!

Алексей побежал к камбузу на нижней палубе. Никита решил, что он хочет пошарить по кубрикам в поисках трофеев, но Алексей искал масло и угли. Если уж ушкуйники вынуждены будут покинуть корабль, так пусть он не достанется шведам.

Масло нашлось в больших кувшинах. Алексею было всё равно, какое оно – оливковое, конопляное, льняное. Главное – оно горит.

Он с трудом втащил по трапу скользкий от масла кувшин, видимо, кок был изрядный неряха. Опрокинув кувшин на палубу, он стал толкать его ногой – жидкое масло струёй лилось на доски.

Никита, сидевший на планшире, понял задумку и прокричал что-то своим в ушкуе.

Алексей снова побежал на камбуз.

В небольшой каменной печке, стоявшей на большом медном листе, горел огонь. Но не голыми же руками его брать?

Алексей схватил сковороду, зачерпнул ею горящие угли и побежал по трапу на верхнюю палубу. Запнувшись о ноги убитого шведа, едва не упал и с размаху широким веером рассыпал угли на доски.