Николай открыл случайную дверь и посмотрел внутрь. Комната была пуста – за исключением одного дивана, на котором спал мужчина.

– Он спит? – удивился Николай.

– Угу, – ответил старик.

– Просто спит? Здесь? В таком месте?

– Да. Ему надо поспать. Он устал, – вздохнул старик. – Он делал некоторые вещи, от которых устаёшь. У него сложная история. Он хотел как лучше и делал хорошие дела для других, но пагубные для себя. Это нехорошо.

– И ему это поможет?

– Не совсем, – пожал плечами старик. – Но пока так надо.

Они шли всё дальше по коридору, а старик всё рассказывал и рассказывал про различных людей. Некоторые из них и сами гуляли по коридору, но большинство выглядели какими-то зажатыми в себе и отрешенными от окружающих. Хотя и прошли мимо них два парня, которые о чём-то оживлённо и достаточно задорно беседовали. Николай обратил на них внимание, подметив этот факт, и ему стало немножечко легче.

– Он не может себя простить? – неожиданно для самого себя спросил он старика.

– Кто? – не понял тот.

– Мужик тот, Федя, – уточнил Николай, так как старик не сразу понял, о ком речь. Но старик ни капельки не удивился такому запоздавшему вопросу.

– Может и не может, – сказал он, улыбнувшись. – А может и может, а не хочет. Тут попробуй разберись.

– Ладно, пойду я, – обратился Николай к старику. – Хочу один побыть.

– Хорошо, – ответил старик и поник головой. Было видно, что ему давно не выдавалось случая поговорить с кем-нибудь по душам.

– Я ещё вернусь, – добавил Николай, заметив это. Старик улыбнулся, и они разошлись каждый в свою сторону.

Странное ощущение зародилось в Николае, и странно пугающая мысль вдруг вспыхнула в его голове. «В чём я провинился? – подумал он с горечью. – Бог мой, что же я сделал такого плохого, что даже и сам не помню?». Он начал судорожно думать и с каким-то несвойственным волнением вспоминать всю свою жизнь. «Отца я обидел, – подумал он через какое-то время и ухватился за эту мысль. – Так он сам виноват. Бросил нас, бросил, когда не должен был бросать! Надо было поговорить с ним при последней встрече, не надо было отталкивать. Но разве не больно нам было из-за него? Разве он не заслужил этого? А он, наверное, и не страдает. Живёт там у себя припеваючи с женой своей молодой. Нет, не это меня тяготит. Никак не может это. Но всё равно неправильно всё как-то, отец всё-таки… Он, может, извиниться хотел, прощения попросить. Да поздно уже, уж чего говорить. А, может, и не поздно. Ещё вернусь, тогда найду его и поговорю с ним».

– Жену убил, да, – услышал он опять знакомый голос из-за известной двери.

– Зачем же? – вторил ему голос собеседника.

– Не знаю, зачем, – вздохнул Федя. – Бес попутал, наверно. Или она, – махнул он головой на бутылку водки. – Наливай.

«Впрочем, – думал Николай дальше, – с чего я взял, что виноват в чём-то? Как я могу быть виноват, если не знаю, в чём? Несправедливо это! Мучается человек, мучается. А зря мучается. Самое сложное – не знать, от чего мучаешься, что грызёт тебя. Оно сложнее всего, да. Этому мужику проще. Он знает, за что мучается», – подытожил Николай.

Николай был в глубочайшей задумчивости. Ситуация, в которую он попал, уже не казалась ему столь удивительной. Он смирился с ней и привык к обстановке. Да, это произошло так быстро, что он сам удивился и испугался, но потом перестал думать и об этом. Единственное, чем он мучился, так только тем, как бы ему вернуться, как бы ему доказать, что он хочет жить. «А хочется ли мне жить?» – подумал он на одно мгновение, но, не успев толком рассудить, снова встретил мужика, ходившего взад-вперёд по коридору.