Я выглянул в открытое окно. Боковое зеркало свисало вниз, но еще держалось на кабине. Оно не хотело оставаться в этой дыре, как и я. Водитель соседнего трака – толстый мужик в кепке с надписью “Make America Great Again” и нижней челюстью выпирающей вперед, как у бульдога, – вышел на дорогу и начал тыкать пальцами то в отлетевшее зеркало его грузовика, то в меня. Машины, стоявшие сзади, начали поочередно сигналить и объезжать нас, устремляясь на свободу. Я оценил ущерб баксов в триста. Жаль, конечно, с ними расставаться, но смотреть, как все уезжают, а я остаюсь, было выше моих сил. Наклонившись к бардачку, я достал свою заначку, вытащил три сотни и бросил их в окно. Ногу на педаль, и через несколько минут, пройдя через родовые пути туннеля, я оказался в новом штате.

Проехав несколько километров по шоссе, я съехал на обочину возле поля, заросшего травой. Я выпрыгнул из кабины и двинулся вглубь зарослей. Воздух из-за ночной прохлады стал осязаемым. Остановившись, я запрокинул голову вверх и сделал глубокий вдох, чувствуя, как кислород заполняет каждый сантиметр легких. На минуту я задержал дыхание. Мне хотелось остановить все, что подчинялось моей воле. Особенно поток мыслей в голове. Я лег на мягкую прохладную траву и взглянул на небо. Сияние звезд вдали от искусственного света городов было ясным и чистым. Для меня сейчас видеть их свет было жизненно необходимым. Если долго ехать в грузовике и смотреть через лобовое стекло, кажется, что роговица глаз помутнела и ты больше никогда не увидишь этот мир таким, какой он есть, только через пелену дорожной пыли. На протяжении нескольких лет подряд я ежедневно запирал себя в коробке на колесах и приматывал к креслу, пытаясь при этом быть внимательным и продуктивным. Сегодня моя система дала сбой.

Я старался не думать о стоимости ремонта сломанного зеркала, о том, сколько времени потерял, стоя в пробке, о том, сколько теряю прямо сейчас, разлеживая здесь, о том, что скоро мне придется сделать вынужденную остановку на отдых и о том, до какого места я успею добраться к этому времени.

Я затормозил у обочины возле закусочной. Такие строят на шоссе у небольших городов с населением в пару тысяч человек. Обычно в городе, кроме этой забегаловки, супермаркета и больницы, работать негде. Поэтому официантки в таких местах не против лишних “чаевых”. Не знаю, насколько мне повезет внутри, но на всякий случай причесался. Время перевалило за полночь. В кафе было практически пусто, из динамиков играло легкое кантри. За столиком возле входа сидели двое мужчин, пожирающих свои бургеры. Они быстро и четко уничтожали еду. Видимо, это их пикап я заметил на парковке. Еще через стеклянную дверь я заприметил симпатичную официантку в коротком фирменном платье, сидящую за барной стойкой. Это была девушка лет двадцати пяти с выразительно подведенными глазами и светлыми кудряшками, которые под конец дня и тяжести рабочей смены вытянулись и превратились в волны. Звук дверного колокольчика отвлек ее от смартфона. Она посмотрела в мою сторону, выпрямила плечи, так что грудь сразу стала на размер больше, и приветливо улыбнулась. Улыбнувшись в ответ, я на секунду задержал свое тело у входа, а взгляд на ее округлостях. Прокручивая в голове кадры, на которых между нами не было никаких преград и одежды, и подбирая самые удачные фразы для начала разговора, я сел ждать за дальний столик у окна. В этот момент из кухни вышла вторая официантка – крупная женщина лет сорока с грубыми чертами лица и уставшими глазами. Она бросила на меня беглый взгляд и двинулась в мою сторону. “Вот черт”, – подумал я.