Неспроста получила она свое прозвище. Ходила за Марфой слава по всем окрестным деревням, что излечивает она бескорыстно всякого приходящего к ней немощного и страждущего. Знает всякие целительные травы и коренья, из которых готовит целебные снадобья, порошки, притирки, отвары и еще только бог знает что. Слава та была, вне всякого сомнения, заслуженной. По достоинству звалась деревенская знахарка Марфой-целительницей. Много целебных трав знала эта умная, немногословная женщина. Сама собирала травки и коренья по окрестным лесам, зная все укромные места, где она может найти то, или иное растение. Попутчик ее, так любезно встреченный Полканом, не приходился Марье-целительнице ни сватом, ни братом, ни тем более мужем. Седовласый старичок, так бурно облобызанный Полканом, находился в деревне Чаловке на положении ссыльного вольнопоселенца.

Иван Никанорович Воротников проживал до высылки в Сибирь в столице Российской империи. Скромный фельдшер посещал нелегальный кружок, возникший после раскола организации «Земля и воля». Ничем особенным фельдшер Воротников не выделялся, сидя себе тихонечко на еженедельных сходках в уголке полутемной комнате особняка негоцианта Брегмана, где у керосиновой лампы, под аккомпанемент кипящего самовара бушевали пламенные речи революционных агитаторов, требовавших в числе прочего передачи земли крестьянам и заводов рабочим. Еженедельные сходки закончились одним зимним днем, когда по доносу провокатора, все члены кружка были арестованы полицией, и после скорого суда, отправились по тюрьмам да по каторгам. Фельдшеру Воротникову было сделано послабление. Как пассивному слушателю определили ему в качестве наказания ссылку в Сибирь сроком на десять лет. Так и попал фельдшер Иван Никанорович Воротников, как государственный преступник, пошедший «упротив царя-батюшки» в достославную деревню Чаловку. Поначалу местные крестьяне отнеслись настороженно к чужаку, первому «политическому» в их деревне, но со временем пообвыклись.

Ссыльный фельдшер жил на квартире у Марфы-целительницы. Так вот и получилось, как-то само собой, что в деревне Чаловке под одной крышей обосновались два целителя. Марфа-целительница, с устоявшейся репутацией деревенской знахарки, и городской «фельшер» Иван Никанорыч. Именно так звали его все в деревне. Многие говорили просто «фельшер». Оно и верно. Коротко и ясно.

Уже давно закончилась ссылка Ивана Никаноровича Воротникова и он мог бы вернуться в Северную Пальмиру. Но прикипел душой и телом к неприхотливому крестьянскому быту, оставшись в сибирской деревеньке навсегда. Да и не было у него никого родных в Петербурге. Стоит ли возвращаться к разбитому «народовольческому корыту»? Идеи российского народовольства разбились и в Чаловке о толоконные мужицкие лбы. Поначалу пытался Иван Никанорович просветить местных мужиков, в смысле – земля крестьянам. Мужицкая реакция его полностью обескуражила.

– Че ты толмачишь Иван Никанорыч, землю крестьянам? Да мы сами себе скоко нужно отрежим! Вон она родимая, вся нашенская!

Непросто объяснить сибирскому крестьянину деревни Чаловки, живущему испокон веку на дедовской заимке идеи партии «Народная воля», считавшей своей главной задачей «политический переворот с целью передачи власти народу», когда в мужицком кодексе деревни Чаловки всего лишь три пункта.

Пункт 1. «до царя далеко, до бога высоко»

Пункт 2. «хозяин-тайга, медведь – прокурор»

Пункт 3. Во всех остальных случаях не подпадающих под действие пунктов 1. и 2., пойти к своему (при отсутствии к чужому) свату, выпить с ним как следует самогонки и закусить малосольными харюзьями