К дому примыкал обширный бревенчатый прируб, который звался Клевскими – сенями. По занимаемой площади и по толщине бревен, использованных при его постройке, прируб можно было смело назвать вторым домом.

В сенях, остановимся на этом названии, помещались обширная кладовая, заставленная кадками и бочонками всевозможного размера. Вдоль стен кладовой размещались ярусами полки с туесками, мешочками и кулечками. Здесь же стоял мучной ларь, все лишь мешков на пять. Всего лишь, потому что в объемистом чреве, рубленного из цельных бревен, соседствующего с домом большого амбара, находился другой ларь, слаженный из толстенных кедровых плах. В его объемистое чрево легко помещались 20–25 мешков отборной муки. Кроме того, здесь же хранились запасы семенного зерна. На вбитых в стену четырехгранных, кованых костылях, висела новенькая, обильно смазанная конная упряжь, отчего в амбаре всегда пахло березовым дегтем. Мука, как это ни странно, не впитывала в себя этот здоровый, но не совсем приятный запах. Ларь был плотен, факт.

Вернемся все же к сеням. Входная дверь сеней, запираемая каждый вечер изнутри на толстенный засов, выходила на крылечко. Его резные перила были украшены затейливой резьбой по дереву. Так и хотелось провести по ним рукой, до того они были красивы. Такое же желание, вероятно возникало и у хозяев этого дома. В некоторых местах они были отшлифованы от частого прикосновения, как вертушки молитвенных барабанов в буддийских монастырях.

Спустившись по ступеням крыльца, посетитель попал бы в обширный двор, где сейчас играют в лапту Лешка и Матюша. Но для начала, нужно было благополучно миновать злющего сторожевого пса, настоящего волкодава, что брызжа слюной, ревностно охранял вход в дом, собачью будку и плошку с похлебкой.

Весь двор по периметру был застроен хозяйственными постройками. Вышеупомянутый амбар, баня с предбанником, обширный хлев для шести коров и семи голов молодняка, конюшня, где помещались четыре лошади Клевских. Рядом с конюшней поднавес с тремя телегами, выездной бричкой, двумя санями и кошевкой. Под крышей поднавеса сушились запасные оглобли и черенки для вил, лопат и другого хозяйственного инвентаря. Дальше, упираясь задней стенкой в огород, находился объемистый дровяник. Передняя сторона его была целиком открыта, для того чтобы дрова быстрее сохли и не плесневели. Сбоку возвышались еще несколько поленниц дров, укрытые от непогоды пластами бересты. Двор имел два въезда. Первый, парадный, был устроен из толстенных листвяжных столбов. Плотно пригнанные воротины не позволяли уличным зевакам заглянуть во двор. Над воротами, как и над калиткой, была устроена неширокая, двускатная крыша, естественно из дранья. Все, до малейшей детали, было сделано по-хозяйски, на века.

Дом обнесенный высоким забором из половинника[35], напоминал скорее сибирский острог времен освоения Сибири. Не хватало только бравого казацкого атамана и медной пушчонки у обширных ворот этой «крепости».

Всегда интересно наблюдать, как в различных регионах земного шара, развивается свой, особенный архитектурный стиль. В России, в Сибири в частности, это строения из дерева, в других странах используется камень, или что-либо другое.

Живя в Сибири, я не раз видел старинные крестьянские усадьбы, вернее то, что осталось от них, после сталинской коллективизации. В их непосредственной красоте, всегда есть что-то привлекательное, ядреный дух, напоминающий о их былом величии. Я бы сказал – особенная простота.

В Германии, я тоже не раз бывал на крестьянских дворах. Некоторым из них уже по триста-четыреста лет. В принципе, они построены по такому же типу, как вышеописанный двор в сибирской деревеньке Чаловке. Строения же все целиком из камня. Все, включая и сеновалы, и прочее, и прочее. Эти немецкие крестьянские подворья «