Захар действительно рассказывал внуку одну из камасинских сказок. Мы предоставим деду Захару позже еще возможность, поведать нам всем, ту или другую сказку и легенду о его народе, а сейчас пусть идут кушать, а то щи остынут.

После короткой, по-мужски непритязательной трапезы, все разошлись по своим делам. Иван колоть дрова, Захар прилег на полчасика вздремнуть, а Матюша побежал к любезному другу Лешке, благо, что он жил лишь несколько домов дальше по их улице. Припрыгивая то одной, то на другой ноге, Матюша размышлял, чем же они могут заняться с другом. Может сегодня в лапту поиграем?

Деревенская улица, промоченная хорошим дождиком, раскисла, и босые ноги Матюши разъезжались по скользкой глине. В его руках находился гибкий ивовый прут. Матюша, то и дело нагибался к расквашенной дороге, катал из грязи круглый комочек, втыкал в него конец прута, и размахнувшись, швырял «снаряды» вдоль деревенской улицы. Некоторые броски были удачны, другие же нет, и комочки падали у ног мальчика.

Матюша настолько увлекся занятием, что не заметил стоящего на обочине товарища. Лешка тоже вышел за ограду отцовского дома, не зная чем бы заняться. Лешкин свист, заставил Матюшу вздрогнуть. Подняв голову, он увидел своего лучшего друга. Подбежав к Матюше, Лешка спросил.

– Дай мне кинуть?

– Бери. Мне, что, жалко что ли.

Лешка слепил комочек побольше, широко размахнулся, и звезданул «снаряд» в поднебесную синь. Бросок удался. Со свистом комок глины ринулся вниз, и по наклонной траектории достиг избранную по теории вероятности цель. Окошко в доме бабки Волошихи. Прозвучал тихий звук, треснувшего, но все же выстоявшего оконного стекла. Через мгновенье раздался заполошный крик пострадавшей персоны. Выскочившая на улицу бабка Волошиха, к сожалению не застала скрывшихся злоумышленников. От Лешки и Матюши и след простыл. Подслеповатая бабка оглядела окно дома, так собственно и не поняв, кто же посмел покуситься на ее частную собственность. Може ворона кака сдуру ударилась, подумала старуха, и для пущей верности перекрестившись, поплелась шаркающей походкой обратно во двор.

Лешка и Матюша, ни живы ни мертвы, выглядывали украдкой в приоткрытую калитку. Заметив удаляющуюся бабку Волошиху, дети обрадовались и прыснули от душившего их смеха. Хорошо, что бабка не заметила, а то было бы нам сейчас хорошей взбучки, сени мои сени!

Уже через несколько минут оба сорванца забыли о произошедшем недоразумении. Матюша вспомнил о том, что он хотел поиграть в лапту и спросил Лешку.

– Может в лапту поиграем?

– Вдвоем что ли? – ответил ему вопросом Лешка.

– Почему вдвоем, Василя кликнем.

Лицо Лешки скорчилось, словно он проглотил целый лимон.

– Ну его. Давай уж лучше вдвоем в чижика поиграем.

– Лады, – согласился Матюша.

Играли в обширном дворе дома, где жила семья Лешки.

Сам дом, добротный пятистенок, был рублен мастерами своего дела, про коих в народе говорят, что они могут срубить дом без единого гвоздя. Плотно пригнанные бревна сруба светились янтарной смолой. Их темно-красная окраска гармонировала со всеми окружающими строениями, строенными из строевого леса.

Все было действительно сделано, без сучка и задоринки. Крыша дома, как и других хозяйственных построек, была крыта драньем. Колотые доски, стланные в два ряда, были прибиты только посередине досок. Под солнечными лучами их закраины выгнулись желобком и прекрасно отводили дождевую воду. На улицу дом Клевских выходил шестью близнецами-окнами. Крашенные голубой и белой краской ставни и причудливо изукрашенные карнизы дома являлись достойным дополнением к настоящему произведению плотницкого искусства – сибирскому пятистенку.