Вопросов прибавляется, главный из которых – почему в своих несчастьях Пуховичок винит меня. Это гипс после того падения, что ли? Пазл выстраивается и всё становится понятно. Кроме ёлки. Эльф должен был доставить.

– Стойте… – как её зовут? – Не вынуждайте вас догонять, это смешно.

– Ах, вам смешно? – резко тормозит и, гневно сдувает с носа выбившуюся из причёски прядь. – мне вот нисколечко, – морщится. – Идите-ка вы… куда шли!

– Обязательно пойду, – примирительно соглашаюсь, – но сначала поговорим.

Она действительно идеальный кандидат на роль “случайного попутчика” – меня явно не знает, для СМИ авторитета не имеет. Кто поверит девчонке, которая станет рассказывать сказки о Викторе Образцове, да ещё и без доказательств. А их у неё не будет, я позабочусь.

Что-то в моём тоне убеждает её, что не отстану.

– Говорите, – устало делает одолжение.

– Не здесь. Всё-таки настаиваю на кафе.

– Как вы себе это представляете? – задирает ногу с “сапожком”. – Только до такси доскакать могу…

Представляю. Через десять минут Пуховичок сидит в кафе и морщит нос от брызг газировки в высоком стакане. Я уже знаю, что её зовут Лина, не замужем и работает в детском саду. Служба безопасности проверит, но пока меня устраивает. А ещё выяснилось, что ногу ей сломал я. Это ответ на мой первый вопрос.

– Что ж сразу не сказали, что у вас перелом?! – раздражаюсь скорее на себя, потому что не привык оставлять людей в опасности.

Лина смотрит на меня, как на слабоумного.

– Выяснилось на рентгене, – чеканит. – Сразу не было понятно, только больно… Я говорила, только вы слишком спешили уйти, чтобы услышать.

Точно. Надо было везти в больницу.

– Лина, – перехожу к главному пункту программы, замечая Сергея с папкой на пороге кафе. Привёз договор. – Если уж по моей косвенной вине, – сердито прищуривает свои прозрачные глаза на слове “косвенной”, – вы остались без работы, позвольте это компенсировать. Естественно, моральный и физический ущерб тоже, но у меня будет предложение…

Официант приносит пирожные в нужный момент, мешая Пуховичку разразиться гневной тирадой. Рассматриваю – забавная. Возмущенно сопит. Пытаюсь представить, как буду ей “исповедоваться”, а она начнёт так же хмурить брови или рассмеётся в лицо… Рассмеётся? От этой мысли неприятно посасывает внутри. Мне должно быть плевать на её мнение о своей персоне, но прямо сейчас что-то в этом механизме сбоит. Просто она… милая. С котятами.

Усмехаюсь, глядя, как на эмоциях вилкой разрушает белую шоколадную сферу, скрывающую десерт. Кровавыми потёками выступает вишнёвое варенье. Надеюсь, Лина не представляет на месте пирожного меня.

– Все ваши предложения можете засунуть… – сердится.

– Подождите, – перебиваю, – компенсация отдельно от “предложения”, её выплатят независимо от вашего согласия или отказа.

Затихает, продолжая месить десерт. И лишь проглотив щедрую порцию сладкой каши, заявляет:

– Ладно, на компенсацию я согласна. Это справедливо, а остальное…

– Что, даже не любопытно? – вновь перебиваю. Если хоть что-то понимаю в людях, она согласится. Не за деньги.

– Любопытно, – признаёт.

Делаю Сергею знак, чтобы подошёл. На стол ложится папка и ручка.

– Только озвучить его я смогу после того, как вы подпишете соглашение о неразглашении…

– Вы знаете, кто я?

– Знаю, – активно кивает.

Не может быть.

– Кто? – бесстрастно уточняю. Если реально знает, будет немного сложнее.

– Вам не понравится. – делает паузу и продолжает с мстительной улыбкой, – чёрствый, самодовольный хам.

Первый раз выдыхаю с облегчением от оскорбления.

– Допустим. Это всё?

– А вам мало? – ей явно есть что добавить.