– Что ж ты такая стеснительная и закрытая? Нельзя быть такой застенчивой! – он вдруг занял назидательную позицию. Тот факт, что он был старше, давал ему, как он сам считал, безоговорочное право раздавать жизненные советы и поучать.

– Вы ошибаетесь, я не стеснительна и не застенчива. Просто сейчас я очень открыта, у меня как будто голая душа, которая каждым своим нервом соприкасается с этим миром, – театральным голосом вещала Лиля. – Представьте, если бы с вас сняли кожу – вы чувствовали бы малейшее дуновение ветра, и оно ранило бы, как лезвие. Тоже сейчас и со мной. Я абсолютно незащищена от этого мира, потому что открыла душу. Но так мне хочется. Хочу проветрить помещение, открыть все окна настежь. Пусть подышит этим миром. Мне нужен глоток свежего воздуха… И от того, что я сейчас совсем незащищена, ничем не отгорожена от мира, мне приходится быть очень осторожной. Слишком близкий контакт с миром мною воспринимается болезненно. То, что вы считаете застенчивостью, – это лишь моя настойчивая попытка избежать слишком близкого контакта с миром.

Антон Николаевич фыркнул в ответ и с насмешкой спросил:

– И часто с тобой такое случается?

– Всегда, когда я за работой, – с милой улыбкой заявила Лиля так, что собеседник не понял, издеваются над ним или серьёзно делятся своими нестандартными переживаниями.

– Нельзя такой быть и работать так много нельзя. Ты молодая, тебе надо подумать о муже. Тебе уже рожать пора, а ты пугаешься каждого прикосновения.

– В мире перенаселение. Зачем рожать больше? – не мудрствуя лукаво, ответила Лиля.

– Но ведь в нашей стране, нашей нации вымирание, и смертность выше прироста населения.

– Конкретно в нашей стране – да. Но в целом мире нет. Ресурсы и так на исходе.

– Так это же не из-за нас, а из-за других национальностей. Ты мыслишь слишком глобально.

– Но спасение начинается с каждого отдельно мыслящего человека. В первую очередь каждый должен подумать о том, что людей достаточно. Что пора остановиться, ограничиться одним ребенком на одного родителя или даже на одну пару. Мы сможем прогрессировать, только если каждый будет думать глобально.

– Но если ты будешь мыслить глобально, а китайцы не будут, то в мире останутся одни китайцы, например, или другая плодовитая нация, а твой род исчезнет.

– Я не отказываюсь от своего рода. Я лишь говорю, что надо ограничить этот род, чтобы будущему поколению было где жить и чем питаться. Иначе – не останется ни меня, ни китайцев, никого из людей. Если китайцы не могут это сами понять, значит, придётся им внушить, объяснить, принудить. Но только после собственного показательного примера. Все уровни существования взаимосвязаны – начиная с чистоты помыслов отдельного человека и заканчивая сознательностью всего человечества. Банальный пример. Если каждый отдельный человек не готов распределять мусор для дальнейшей переработки и показывать таким образом пример своим детям, то и правительству незачем строить соответствующие перерабатывающие заводы и организовывать урны с раздельным сбором мусора. Ничего страшного, если я разок поступлю неправильно, не выскажу своё мнение, не подпишу петицию, не проголосую, выброшу батарейки в урну для бумаги, сорвусь на ком-то, буду судить о людях, будто они все склоны к самым худшим поступкам, не пытаясь их оправдать, или обвинять другого за его личные качества, а себя оправдывать обстоятельствами – это и есть всеобщий хаос, беспорядок. Всего разок, но от каждого в мире, и не даёт эволюции и прогрессу сдвинуться дальше. Не даёт шагнуть в более осознанную реальность, где можно было бы жить вечно, трудиться только в интересах всеобщего развития и только тогда, когда тебе хочется, отдыхать, сколько хочется, жить, где хочется, и быть, кем хочется, без каких-либо ограничений. Наш мир до сих пор далёк от совершенства, управляется единицами и не самыми благородными, потому что в таком несовершенном и плохо воспитанном обществе попасть на верхушку мира можно только такими же далёкими от совершенства методами.