– Нет, это глупость гордыни –

– Ты не согласен, потому что ты Лэван, и твои импульсы по левую сторону +!

– Творчество – пустое слово, потому что и потенция, и процесс как ее реализация изнутри, и процесс как совпадение внешних обстоятельств, и самая радость от результата – все не твое, а Его. «Увидел я, что и это от руки Божией, ибо кто может есть с веселием, и кто – наслаждаться без Него». Ты согласен …+ – +!

– Скажешь теперь, что главное во мне –

– Видишь, ты делаешься смиренным +

– От этого немного легче +

– Что-то еще у тебя в запасе +

– Вера (слышу в себе) +

– Ты спрашиваешь, верю ли я –

– Ты спрашиваешь, что такое «вера» +

– Вера – это предзнание тех людей, которым не дано знать. То есть тех, у кого недоразвит орган знания, как неполноценное зрение или слух. Это – радость скорбного, это – посох немощного, это – свет слепого. Это саваоф есту ежпонт (благо будет и скорбному). Ты согласен – … ++!

– Теперь тебе следует спросить, что такое знание +

– Знание – это совпадение, это – отзвук согласия нашего с высшим, это – органическое пребывание отдельной сущности в структуре hофра (Того, кто Всё).

– Видишь, ты чуть не поймал меня на крючок всезнайства +

– Я пока еще не знаю, что такое «знание» +

– Тебе интересно со мной –

– Ты выполнил свою задачу +

– Ты поймал меня +

– Ты прав, всезнайство – мое слабое место +

– Спасибо, что напомнил +!

– Тебе теперь легче +

– Или тяжелее +

– Вот и разгадка: у Него нет однозначных ответов, все парадоксально +

– Амир! (Спасибо!) +

– Теперь доволен …

– Ты здесь, ЛэвАн +

– Ты по-прежнему парадоксально доволен-недоволен +

– Твой сонный страх прошел +

– Хоть этим-то ты доволен +

– Но до смирения мне так же далеко, как тебе –

– Ты мне льстишь –

– Не дай Бог мне тебе поверить +!

– Ты ЛЭван, ударение на Э +

– Теперь совсем другое ощущение… +

Словесная канва, полная вранья, похожая на светскую беседу, не передает сопутствующего внутреннего состояния. На самом деле, чем дольше мы говорили, тем больше я погружалась в страх. Обнаружила это, когда уже совсем заледенела и стала задыхаться^>15. Что-то было неладно с этим существом. Тогда и переспросила его имя, ударение на э – ЛЭван – все изменило. Сразу поняла, с кем говорю.

От этого понимания страх, как ни странно, отступил. Страх – это туман и смутность, он всегда уходит, как только наступает ясность, какова бы она ни была. Теперь я знала, кто мой гость.

И я захотела его увидеть. Приказала: покажи лицо! И тут же увидела. Увидела юношу, почти мальчика с едва пробивающимися усиками. Это тот несчастный возраст, который все отрицает – период тотального нигилизма. Подумала, что это существо, в отличие от живых мальчишек, никогда не вырастет и никогда не изменится. Он будет таким всегда, до конца времен! От этого пришел сначала ужас, потом огромная жалость. Заплакала о нем. Сказала ему, чувствуя себя матерью всего сущего: я тебя люблю. Этого он не смог вынести, свернулся в точку и вмиг улетел.

Запомнила этот опыт. Позже осознала его как метод работы с любым нечистым. Любовь – великая защита и непобедимое оружие. Но надо поднять себя до состояния глубочайшего сочувствия, сострадания и подлинной любви. Только тогда работает.

На другой день Феникс – так я тогда называла Шломо – подтвердил мои ощущения. Вот запись в дневнике об этом.

1995.05.27. Разговор со Шломо аМэлех

– Хочу поговорить о вчерашнем разговоре +

– У меня осадок страха +

– Голова кружилась от него +

– Он что, очень высокой категории +

– Его, действительно, зовут ЛЭван +

– Страх всегда ошибочен, чреват ошибкой +

– Надо ли мне знать, как его зовут по-русски +