– Умоляю вас, миледи, не сочтите меня неблагодарной… – Я даже не пыталась скрыть дрожь в голосе. – Я всей душой люблю вас, но не смогу остаться у вас в услужении по возвращении леди Элис.

– Ты хорошо подумала, Мэри? Мне будет тебя не доставать.

– Мне больно покидать вас, но…

– Мэри, не думай, будто я тебя не понимаю! Но не принимай поспешных решений. Годы, поведённые в монастыре, научили леди Элис думать о душе. О своей, и своего отца. И о судьбе других людей. Она приедет лишь для того, чтобы расторгнуть помолвку и отписать своё наследство монастырю. И удалится туда снова, уже навсегда.

Леди Камилла поймала мой удивлённый взгляд и добавила:

– Я знаю это наверняка. Мэри, не смотри так. Ты не доверяешь моим словам?

– Упаси меня боже, миледи! Я всецело доверяю вам. Вам! Но не леди Элис. Что, если это лишь уловка, и, приехав, она изменит решение?

– Мэри, ты к ней несправедлива. Какова бы ни была леди Элис, но понять очевидное она способна: её появление разрушит мирную жизнь в графстве. Люди ничего не забыли. Её продолжают считать ведьмой, как и три года назад. – Леди Камилла снова взглянула на меня и не сдержала вздоха. – Да, я тоже не верю, что она впрямь хочет пожертвовать собой ради благополучия своих подданных. Но правда в том, что она попросту не сможет управлять графством, где её боятся и ненавидят. Да и посвятить себя богу – не жертва, а честь.

– Сэра Фрэнсиса, упокой господь его душу, тоже не все любили, зато все боялись…

– Мэри, одно дело – мужчина, и совсем другое – женщина! Леди Элис не сможет подчинить и заставить присягнуть себе бывших вассалов отца. Впрочем, если она не прислушается к голосу разума, ей помогут принять правильное решение. Всё унаследованное богатство не поможет ей пересилить обвинение в колдовстве, высказанное сразу несколькими уважаемыми людьми.

От этого разговора, каждым словом врезавшегося мне в память, блёкло даже солнце, льющееся сквозь оконные витражи и мозаикой ложащееся на каменный пол. То, что леди Камилла повторяла чьи-то слова, было очевидным, и не важно, чьи именно – своей матери, капеллана, или кого-то ещё. Важным было то, что в воздухе грозовой тучей висела опасность. Упоминание о колдовстве, намёки на плетущиеся интриги, приезд леди Элис и последствия, которые он вызовет… Мне было страшно. Чётки в руках послушно отсчитывали молитвы, губы механически повторяли затверженные с детства слова, но на душу не сходило спокойствие. Мне действительно было очень страшно.

Погрузившись сначала в свои невесёлые мысли, а потом в молитвы, я не поняла, что прошло довольно много времени. Когда я покинула церковь, солнце уже клонилось за полдень. Оставалось надеяться, что леди Камилла не успела меня хватиться. Сейчас и двор, и галерея были пусты, если не считать изредка пробегающих туда-сюда слуг. Но едва я подумала, что ещё несколько минут одиночества придутся весьма кстати, в конце галереи появился человек, попасться которому на дороге я хотела меньше всего.

Сэр Джозеф, барон Ховард недавно поверг в уныние поклонников леди Камиллы, став её женихом, однако же, несмотря на его знатность, богатство и красоту, я очень сочувствовала своей госпоже.

Заметив меня, он с привычно рассчитанной небрежностью опёрся о колонну, проследив, чтобы ненароком не примять плечом роскошных тёмных локонов, и изящным жестом сделал мне знак подойти. Выбора не оставалось.

Приблизившись на установленное этикетом расстояние, я присела в почтительном реверансе, глядя на каменные плиты пола и носки элегантных ботфорт барона.

– Мэри! Это судьба, что ты мне встретилась. – Его и без того мелодичный голос стал совсем воркующим. – И отбрось излишние церемонии, подними свою гордую головку.