27 сентября 1997 года на Крестовоздвижение в нижнем Преображенском пределе Свято – Духова собора Херсона епископ Иов (Смакоуз) постриг меня в иноки в честь Тверского свят. Варсонофия. Я не мог понять, почему мне, простому иноку, только-только одевшему рясу, кланяются и хором представляются маститые протоиереи с митрами. «Это потому, что ты с владыкой рядом ходишь», – объяснил о. Виктор Смирнов.
28 сентября меня в дьяконы рукоположили, а через день – в священники. Лет в 7 я спрашивал маму, показывая на икону свв. Мчч. Веры, Надежды, Любви и Софии: «Ма, что это за девочки?» «Узнаешь нас через 30 лет, когда в наш день тебя в иереи произведут», – наверное, отвечали они мне вместо мамы. Хотел я в киевскую семинарию поступать, но владыка запретил: «Вы знаете больше даже тамошних преподавателей. Вам так корочка нужна?» Я всё-таки поступлю в Православный Свято-Тихоновский институт в Москве на теологический ф-т, где тогда читали лекции самые известные богословы Московского патриархата, но в 2000 году.
Чего греха таить, но, не точто бы мечтал, но думал я о своём епископстве, как о возможности реализации во славу Божию моего потенциала, особенно на фоне тех юных, без жизненного опыта бездарей с панагиями, да ещё и часто разъеденными симонией и содомией… Глупый. Богу нужно меня спасти, а не реализовать мой потенциал для Себя. Я это потом чётко усвою. Как и, наверное, тщеславную мысль возъму в голову: что в миру, что в Церкви дерьмо наверху плавает. Хорошие священники не в фаворе, а в опале. Их, как Христа, всегда гнать будут. Я тогда сказал епископу: «Владыка, в пещеру или на острове хочу поселиться с птицами». «Нет! К птицам и я хочу. К людям! К людям идите!» Люди или птицы, острова или столицы? Люди.
В том же 1997 году спас я от смерти земной и вечной 17-летних парня и девушку. Один хотел повеситься, другая – в тёплой ванне вены вскрыть. Даже ради этих двух жизней мне надо было бросать педагогику и в попы идти. А в 2002г. меня на Афоне старцы благословят: «УТЕШАЙ!»
Ещё одна истина: лучше начинать снизу и тихонько идти вверх, чем взлететь высоко, а потом вниз падать. В Церкви я начал, седя одесную епископа, с канцлерства под заискивающее взгляды маститых попов, с настоятельства в монастыре, с фаворы, но потом в глухую опалу попал. «Бывший лучший, но опальный стрелок» (В.Высоцкий) в гвардии Христа. Ещё один закон Христов: вначале «ОСАННА», а потом – «РАСПНИ». Всё чаще из-под красивого руна попов нет-нет, да и блестел оскал волчьей пасти.
В монастыре я увлёкся внешним, теоретически понимая, что главное – это сердце, а не купола золотые. Например, договорился с херсонской рыбной мафией рыбу сетками в Каховском волохранилище ловить, в затоках Днепра. Рыбу солили в нескольких ваннах, готовились её в Киев, Харьков и на Крым отправлять. Паломников было чем кормить. И епархию не обижали. Мне тогда один гость из митрополии сказал: «Ви добра, але наївна людина. На «готовенькое» обов, язково бажаючи знайдуться. Нічого не робить, інакше Вас звідці виживуть».
Я так обрадовался, когда мне на помощь двух иеромонахов прислали (литургию мы начали каждый день служить). Один из них доносами и клеветой выжил меня, заняв моё место. При мне, например, власти вернули монастырю добротный дом архимандрита (тогда уже давно разворованный музей Красного Маяка), но мне в пост пришлось с председателем сельсовета коньяка выпить и сервилатом закусить при «скреплении» договора. Полетел владыке первый донос на меня. Тут ещё новый «папа» моей 8-летней дочери при мне крестик у неё с груди сорвал: «Что за бардак!» Вместо молитвы я всё это пытался водкой глушить, усугубляя своё положение.