– Кто такой Юстас?

– Твой муж вообще-то …

– Моего мужа зовут Сергей! Еще раз говорю, что не знаю никого здесь. Я впервые на этой кухне!

Вокруг нас стали собираться все присутствующие. Кто-то хихикал, кто-то ругал меня, почти все смотрели с большим презрением. Тут я разозлилась, что им сделала? Почему все накинулись на меня. Я начала кричать и доказывать, что я совершенно другой человек, вкратце выкрикивая отрывки своей жизни, но меня никто и не слушал и не слышал, от досады слезы брызнули из глаз.

– Она опять под кайфом, и когда только успела? Прокричал тот самый молодой парнишка, подошел ко мне и задрал рукав кофты, затем другой.

От локтя до запястья, все вены были в следах от иглы, синяки и шрамы от порезов. Это руки наркоманки- от этой мысли в голове помутнело и я потеряла сознание.

Очнулась в больничной палате. Руки и ноги привязаны к специальным поручням. Все слепило белизной, не смотря на то, что окно закрыто жалюзи. Комнатка маленькая, осмотревшись на сколько было возможно, поняла что кроме кровати нет ничего. Начала в голове прокручивать все что произошло, и пришла к единственному выводу- это психиатрическая клиника…

Через минут пять, в палату вошла медсестра.

– С добрым утром, как вы себя чувствуете?

– Доброе, наверно… Это психиатрическая клиника?

– Нет, это реабилитационный цент, разве вы не помните меня?

– А должна?

– Ну конечно, два года назад, вы уже были здесь, и работала с вами я, сей час Ваш отец специально попросил именно меня работать с Вами, так как в прошлый раз, общения с другим персоналом было конфликтным.

– Напомните, как Вас зовут?

– Милда, и не скажу, что рада нашей встрече, очень надеялась, что больше не увижу Вас в этих стенах, мне очень жаль, что вся работа была напрасной.

– Реабилитационный центр чего?

– Для наркозависимых…

Отчетливо вспомнила момент в коммунальной квартире, исколотые руки, лица с презирающим взглядом. В задумчивости я слышала голос Милды, но ее речь четко делилась на два языка, то есть я понимала, что она говорит и так же в голове всплывал перевод сказанного на русский язык.

– Милда, на каком языке мы с тобой говорим? Ведь точно не на русском?

– На латышском, но можем и на русском, как Вы захотите. В прошлый раз Вы говорили только на французском, так как не хотели общаться с персоналом, повезло, что я им владею.

Милда мило улыбнулась и установила капельницу. А я вошла в полный стопор. Французский ладно, в школе учила, а от куда я знаю латышский? Тут меня потянуло на сон и я поддалась.

Дальше было все как в бреду. Периодически приходила в себя, и как сквозь туман видела улыбающееся и милое лицо Милды, которая с заботой протирала мое лицо и тело, но отключалась так же незаметно как и приходила в себя. Часто чувствовала онемение конечностей и боль в спине, слыша сквозь сон собственный стон, и опять Милда рядом, поворачивала меня с боку на бок, я же не могла шевельнуть даже пальцами. В голове всплывало, что эта медсестра всегда рядом. Это успокаивало, и радовало.

– Доброе утро!

Как колокольный звон, оглушило приветствие Милды.

– Пора подниматься!

Милда подошла и помогла мне сесть, затем подняла подушку и как перышко подвинула меня к ней.

– Сей час мы переоденемся.

Милда сняла с меня балахонную рубашку, которая была длиной по пояс, затем умело сменила простынь, поворачивая меня с боку на бок, и одела свежую.

Тело было абсолютно не моим, и больше похожее на скелет обтянутый кожей.

– Дорогая, теперь мы начнем по не многу кушать и двигаться.

– Сколько времени я тут?

– Две недели. Самое страшное успешно пережили. Теперь будим учиться жить по новому! И очень надеюсь, что в этот раз реабилитация будет успешной.