Это открытие неожиданно подбодрило юношу. Он уселся на стуле увереннее, на миг представляя себя хозяином дома, тем, кто будет теперь заботиться о матери и сёстрах. Однако внезапно за дверью послышались чьи-то шаги. Арсений в испуге вскочил и, стремительно подбежав к окну, сделал вид, будто просто смотрит во двор…

Часть вторая Арсений Филиппович.

Сорок дней траура пролетели незаметно. Глафира Алексеевна, цветущая женщина сорока пяти лет, чудом сохранившая свою красоту и статность, всё ещё не могла отойти от горя, внезапно обрушившегося на неё. Безутешная вдова не знала, что делать с большим хозяйством, как управлять им, с чего начать. Всё, что она умела, – это растить и воспитывать детей, вести домашнее хозяйство, стряпать, убирать, стирать, ухаживать за скотом. Из мужчин в доме остался только младший сын Арсений, в котором женщина никак не видела будущего кормильца семьи. Он был ещё слишком юн, да и не тем человеком, кто мог бы взвалить на себя тяжёлую ношу управления огромным хозяйством.

Глафира Алексеевна всерьёз подумывала передать наследство мужа под управление своего старшего брата Данилы Алексеевича – человека с тяжёлым нравом, но хозяйственного и рачительного. Единственное, что смущало её, – его большая семья, которая наверняка захотела бы переехать в просторный дом. Эта мысль не давала покоя.

Затея матери вскоре дошла до ушей Арсения. Он страшно возмутился, но сразу не подал виду. А когда осиротевшая семья села за обеденный стол, решительно поднялся с лавки и твёрдым шагом направился к месту, где раньше сидел отец.

– Так, женщины… – Юноша расправил плечи, широко отперевшись руками о стол. Он холодно оглядел мать и сестёр, в глазах читалась непреклонная воля. – В нашей семье мужчина остался только один, и, как положено на Руси, он становится главой. С сегодняшнего дня я хозяин дома.

Глафира Алексеевна хотела было возразить, но сын резко её оборвал:

– Повторять дважды не стану. Маменька, занимайтесь домашними делами, как и при покойном батюшке.

Тон Арсения был настолько твёрдым и жёстким, что женщина осеклась и больше не задавала вопросов. В душе парня полегчало. Страхи отступили, и впервые в жизни он почувствовал себя мужчиной. Каждый день Арсений садился во главе стола, и все в доме привыкли подчиняться ему.

Первым делом молодой хозяин решил, что горбатиться на земле больше не будет, а попробует заработать на жизнь иным ремеслом. Он вспомнил слова путников, которые подвозили его на тракте: людям в дороге негде остановиться, отдохнуть. В голове созрел план – устроить рядом с семейным очагом постоялый двор, способный приносить солидную прибыль.

Арсений, не спрашивая ни у кого разрешения, перерыл весь дом. Он знал, что отец хранил где-то сбережения, вырученные за урожаи. Глафира Алексеевна пыталась вразумить сына, но тот не слушал ни её уговоров, ни даже угроз. Парень обыскал шкафы, чуланы, сундуки, чердак, амбары, даже погреб – но денег нигде не было. Раздражение нарастало.

– Куда же делся весь доход семьи? – прорычал Арсений, направляясь в опочивальню отца.

Но мать преградила ему дорогу.

– Побойся Бога! – с испугом в глазах воскликнула возмущенная женщина. – Это святыня, нельзя туда!

Арсений не слышал её. Он догадывался, что отец за годы кропотливого труда скопил немалую сумму и спрятал её подальше от чужих глаз. Где же?

Повзрослевший юноша вновь обыскал дом, но тщетно. Мать попыталась его образумить:

– Весна на носу, пора готовиться к посевной, коней проверить, плуг и борону починить, семена перебрать. А кто, кроме тебя, будет управляться с хозяйством? – тяжело вздохнув, она мягче добавила: – Может, Данилу Алексеевича позовём на помощь? Вместе ведь легче.