– Александр, вас отпускают! Идите!
Глава 8
Анна встречала его на выходе из суда. Прождала его почти два часа – из-под стражи Невструева освобождали очень долго. Вид у неё был не то чтобы виноватый, скорее смущённый. Он сделал неловкое движение в её сторону, не зная, как поступить… в итоге решил ограничиться холодным:
– Привет.
Она улыбнулась и заговорила преувеличенно весело:
– Привет! Что там говорят в таких случаях? На свободу с чистой совестью?
– Вряд ли так говорят… Но всё равно спасибо.
Они помолчали.
– Ты догадалась взять мой телефон?
Она достала из сумочки его телефон и бумажник. Он сразу почувствовал себя увереннее. Оказалось, что всего полчетвёртого и до собеседования в Golden Key ещё полтора часа.
– Ты, наверное, есть хочешь? – предположила Анна.
Александр невольно улыбнулся – это проявление заботы было приятно. Он решил было отказаться, но не смог; очень захотелось человеческой пищи.
– Было бы неплохо…
– Может быть, суши?
– Вообще шикарно! Мне надо ещё ремень купить. Штаны сваливаются.
Когда отпускали на волю, Невструев спросил про ремень, на что ему ответили, что искать изъятые вещи нужно по месту изъятия, то есть в КПЗ полицейского участка, писать какое-то заявление, ехать туда… Короче, пропал хороший, добротный ремень, идеально подходящий по цвету к сандалиям. Суки.
Они пошли к мини-куперу Анны.
В ресторане Александр наслаждался от души. В жизни ему ещё никогда так вкусно не было. Кувшинчик саке, выпитый за свободу, растёкся волной блаженства по телу. В один из моментов он вдруг испытал прилив тёплых чувств к Анне. Она была мила, привела накормить, всем видом выражала сочувствие, хотя оба избегали смотреть друг другу в глаза… Но потом вспомнил всё и сразу остыл.
– Послушай. Это я виновата, напилась, раскричалась, порезалась… – начала она тоном, который предполагал в дальнейшем слёзы.
Тут он обратил внимание, что повязки на руке Анны уже не было, лишь небольшой телесного оттенка пластырь.
– Но-но-но, перестань! Оба виноваты. И потом, я приобрёл полезнейший жизненный опыт, который непременно пригодится при написании какой-нибудь книги.
– Это было очень жутко, Саша?
– Да ну, Ань. Фигня. Не тюрьма, а пионерский лагерь. Чай не в России, – расхорохорился Александр. – Но я всё равно, как это говорится, больше не сяду. Ну его. Одноразовый прикол. А как ты? Какие планы?
Она опустила взгляд.
– Ты доешь сначала, потом поговорим.
Он отложил палочки.
– Я сыт. Слушаю тебя.
– Адвокат готовит сейчас бумаги для бракоразводного процесса…
Александр был готов к подобным разговорам, но в груди опять зашевелилась жаба.
– Не надо только лишних деталей. Ты знаешь, как я не люблю всю эту бухгалтерию. Я всё подпишу…
– Да ты послушай! Я рассказала Лозону о твоих мечтах стать литератором, он и предложил такой выход… – и Анна рассказала, как они разберутся со взятой в ипотеку квартирой.
Александр уходит из квартиры, а Анна живёт в ней и отдаёт банку ежемесячные платежи и за себя, и за него. Тем временем она продаёт квартиру, возвращает деньги банку и забирает вложенные на тот момент деньги за вычетом страховки и оплаты банковских услуг. Александр получает причитающуюся ему половину от первоначального взноса и идёт на все четыре стороны.
– Понятно, – произнёс Александр, с интересом разглядывая Анну. – В итоге я становлюсь бомжом.
– Брось, в Израиле тридцать процентов населения живут на схируте[29], – её лицо стало белым, губы сжаты, глаза прищурены. – Ничего страшного. Напишешь свою великую книгу, прославишься, разбогатеешь, купишь себе виллу в Кесарии.
Александр подумал немного.
– Почему я должен уходить? Лучше буду и дальше отдавать свою половину ежемесячных платежей по кредиту и жить там. Потом, когда продашь, возврат поделим, и все дела. А ты пока живи у своего Лозона.