За горизонтом лишь начало. Чужие паруса Энн Кэродайн

Лишь тот достоин жизни и свободы,

кто каждый день за них идет на бой.

Иоганн Вольфганг Гете

Англия, 1672 год.

На улицы Лондона медленно опускался вечер. Легкая прохлада наполняла воздух, и стало не так душно, как было днем. Близ порта высыпал народ, чтобы полюбоваться «Аделлой» – только что отстроенным графским корветом. Корабль был отлично выполнен в своей постройке; его крепкие мачты устремляли свои пики высоко в небо, а фигура ангела из красного дерева украшала носовую часть судна. «Аделла», названная в честь матери графа, великолепно смотрелась в гавани, легко покачиваясь на водяной глади. Среди остальных кораблей она была словно королева.

– Правда, корабль прекрасен? – спросил граф Самерфилл. Он выглядывал из окна кареты, придерживая бархатную шторку рукой, и любовался своим судном.

– Да, милорд, это так. – Виконт Летерфорд кивнул и повернулся к графу. – Когда планируете отплыть?

– Как только погрузим все необходимое. Думаю дня через два. – Мортимер Самерфилл запахнул шторку и устроился поудобнее, слегка потеснив свою жену. Графиня сидела рядом, молча слушая разговор мужчин и лишь изредка переглядываясь с дочерью.

Анна, юная леди Самерфилл, сидела с Уолтером Летерфордом напротив своих родителей и с интересом вглядывалась в очертания «Аделлы». Она была согласна с мужчинами в том, что корабль очень красив, и была рада, что вскоре она сможет разглядеть его гораздо ближе, ведь она тоже отплывала вместе с семьей.

– Хорошо, – согласился Уолтер. – Вы любите море, я слышал, – обратился он к Анне, посылая ей улыбку.

– Да, очень люблю, – не поворачивая головы, ответила девушка. Корабль был для нее намного интереснее, чем ненавистная физиономия лорда.

– Анна. – В голосе отца появились суровые нотки. Он не терпел, когда дочь пренебрегала правилами хорошего тона.

Дочка с неохотой оторвалась от созерцания корабля и мило улыбнулась мужчинам. Конечно, это была наигранная улыбка, но об этом никто не догадался.

– Что случилась, дорогая? – негромко и с беспокойством спросила графиня Самерфилл.

– Нет, ничего, – Анна покачала головой. – Я просто немного устала.

Отец недовольно хмыкнул на это сообщение и постучал по крыше кареты, решив, что им пора уезжать.

– Трогай! – приказал он кучеру.

Экипаж сдвинулся с места и послышался стук колес и цоканье лошадей. Мачты кораблей, веселые крики матросов и портовых грузчиков все дальше отдалялись, увозя карету к фамильному особняку. Мимо портового базара, потом вглубь, через парк…

«Устала. Хорошо, что эта отговорка снова подействовала», – подумала Анна, кротко оглядывая всех пассажиров. Значит, ее не будут тревожить расспросами, особенно этот виконт. Боже, как же она его недолюбливала! Сидеть с ним рядом, в такой близи… ее просто передергивало каждый раз от осознания этого.

Чуть отодвинувшись от него в сторону, но так, чтобы никто не заметил, Анна задержала на нем свой взгляд. Светлые, аккуратно уложенные волосы лорда немного не доставали до плеч; он имел маленькие серые глаза и прямой нос, чуть длиннее нужного. Всегда на его лице была самодовольная улыбка. Однако тонкие аристократические черты лица очень подходили к его статусу.

Что же, многие дамы находили Летерфорда весьма привлекательным, но только не Анна. Он казался ей слишком циничным, хитрым человеком, думающим только о деньгах. Одним словом – он был ей противен. Жаль, что отец этого не понимал. Граф Самерфилл постоянно навязывал ей общество лорда, чему последний был весьма рад. Отец Уолтера, граф Летерфорд занимался тем, что вкладывал свои деньги в постройку кораблей. Его собственные верфи приносили ему большой доход, а голландские мастера, которые теперь служили английской короне, очень высоко ценились. Уолтер принимал активное участие в деле семьи и, конечно же, являлся наследником состояния и титула своего отца.

Анна вздохнула и повернулась к окну, слегка отодвинув шторку. Они проезжали парк. Прогуливающиеся дамы, сопровождающие их кавалеры… Как же все напыщенно, как все сложно! Все эти формальности: «так повернись», «так скажи», «так даже думать не смей!». Как же она устала от всего этого.

Анна вспомнила свой первый выход в свет. Это был прием в доме Уилкинсов, где собралось достаточно много людей из высшего общества Лондона. Анну сразу же окружили дамы, приветствуя ее и повторяя: «какая прекрасная юная леди», «какое чудесное дитя!». Ребенок, вот кем ее считали, но при этом повторяя, что она уже взрослая и пора бы подумать о помолвке. В тот вечер, изрядно разозлившись на Молли Адамс, свою камеристку, которая что-то обсуждала со своими подружками в другом конце зала, Анна нагрубила одной леди, и если не лжет ее память, эта была хозяйка вечера. Последняя восхваляла «милашку Анну», данную вечеринку и своего сына. Видимо, миссис Уилкинс хотела познакомить девушку с ним. Анна с наигранно сожалеющим видом вздохнула и, вместо вежливой благодарности, полагающейся в ответ, выдала следующее:

– Как жаль, миледи, что я впервые на таком вечере… и я не умею так красиво врать, как вы, а то с удовольствием ответила бы вам парой комплиментов. – Анна улыбнулась, и присев в реверансе, поспешила уйти.

Был скандал, но когда Самерфиллы вернулись домой. Отец отчитал Анну по полной программе, пожалев, что так рано представил ее гостям. Девушка, раздраженная всем этим, фыркнула, сказав, что ее «надо было оставить в имение на Сент-Люсии, а не привозить в эту скучную Англию!»

Зато в тот день Анна познакомилась с мисс Эмили Боуэл, дочерью барона, занимающегося торговлей на наемных судах. Теперь Анне было с кем обсудить ее любимое увлечение – море и корабли. «Как же это не подобает леди!» – девушки вместе передразнивали Молли и весело смеялись.

– Наконец-то, – вздохнул граф, чем отвлек Анну от своих размышлений.

Они приехали в Самерфилл-Холл, трехэтажный особняк, с тридцатью комнатами и большим собственным садом. Их семья была богата и пользовалась уважением. Многие еще помнили отца Мортимера Самерфилла, от которого он и получил свой титул. Они часто принимали гостей, устраивали приемы, которые пользовались успехом. От отца Мортимеру достались еще и сахарные плантации на острове Сент-Люсия, что в Антильском море^>1. О, Сент-Люсия была чудесным местом, красивейшей жемчужиной среди бирюзовых волн! Анна очень любила ее, ровно как и восхищалась таинственным Новым Светом, который стал в последнее время центром политики и экономики великих держав. Особенно Анна любила, когда отец брал ее с собой, что, к сожалению, было не часто. Но вот близился долгожданный момент – через два дня они с семьей должны отплыть в Кастри.

– Останетесь отужинать, Уолтер? – спросил граф, выходя из кареты и подавая руку жене.

Лорд также вышел и протянул ладонь Анне, чтобы помочь. Та, осторожно подобрала юбку платья и спустилась, намеренно проигнорировав руку мужчины. Уолтер опустил глаза и вежливо отошел.

– Благодарю за приглашение, милорд, но я, пожалуй, отправлюсь домой, – ответил он.

Анна вздохнула с облегчением.

Попрощавшись, лорд уехал на принадлежавшей графу карете, после чего кучер должен был приехать обратно. Войдя в дом, Сара Беллоу, графиня Самерфилл отдала прислуге перчатки и шляпку.

– Как тебе театр, Дестини? – спросила мать Анну. Дестини было ее вторым именем, и только графиня называла ее так. Говорила, что ей так больше нравится. Анне тоже нравилось это имя и его значение – «судьба».

– Что? – переспросила девушка. Она все еще о чем-то размышляла. – Ах да, постановка. Чудесно, мне очень понравилось. Отличная игра актеров, – улыбнулась она, развязывая узелок собственной голубой шляпки. – С вашего позволения, я пойду в свою комнату, мадам. Я, правда, устала.

Графиня с сомнением посмотрела на дочь, но улыбнувшись, поцеловала ее в щеку, пожелав добрых снов. Сара была чудесной женщиной, она не задавала лишних вопросов, всегда, кажется, понимая Анну. Она была очень красивой статной дамой. Сейчас ее золотистые волосы были забраны в прическу, и лишь несколько локонов обрамляли лицо. Глубокие голубые глаза всегда светились, даже когда ей было грустно, а губы, в форме бантика, одаривали красивой улыбкой. Анна всегда считала, что отцу повезло с супругой. Но, к сожалению, ничего не могла сказать в его отношении.

С отцом у Анны были натянутые отношения. Она постоянно спорила с графом, показывая свой характер, чем только испытывала его терпение. В детстве он был более благосклонен к ней, дарил красивые и дорогие подарки дочери, но всегда в его взгляде Анна видела какую-ту недоверчивость. Возможно, он был разочарован тем, что Бог не послал ему мальчика, наследника.

Анна была не первым ребенком, однако предыдущая беременность графини закончилось плачевно. Родился мальчик, но он не прожил и нескольких часов. Когда же графиня забеременела во второй раз, все снова надеялись увидеть наследника, но родилась крохотная девочка с безумно яркими зелеными глазами. Поначалу все думали, что она родилась немой, потому как ребенок не произвел не единого звука при рождении. Но когда же ее впервые отняли от груди матери, девочка закричала, звонко заплакав.

Теребя в руках свой маленький веер, который взяла с собой в театр, Анна поднималась по лестнице в свою комнату. Что-то беспокоило ее, только она не могла понять, что именно. Может быть, всему причиной та новость, которая, якобы, должна ее обрадовать? Об этом отец упомянул еще в театре, сказал, что Анна будет счастлива ее узнать.