Так что удивление мое, а тем более обида, совершенно глупые и детские какие-то…

Я к Бродяге вообще никаких претензий не должна иметь: он по доброте душевной бескорыстно приютил меня, помог, от Марата спас… Живу на всем готовом, не плачу за еду и комнату… И еще что-то требовать смею? Ожидать, что он монахом сделается?

Глупость какая… Детство в заднице…

Однако меня это все задело, тут нет смысла отрицать. Очень наивно, очень неправильно, но… задело. И, наверно, именно поэтому таким хорошим показался план сгонять по-быстрому в дом отца и добыть свои документы.

Если Аделька права, а она права, смысла нет ей врать, то ее родители уже привезли мои паспорт, аттестат и полис отцу. Наверно, поскандалили при этом, считая, что это я сбила их Адель с пути истинного… Они всегда как-то косились на меня, хотя вообще непонятно, с чего…

Но это ладно, это посторонние мысли, ненужные сейчас…

Главное, что я знала, где отец хранит бумаги, и код от сейфа знала, если он его не поменял, конечно же… Что вряд ли.

Так что дело оставалось за малым: проникнуть в дом, совсем недавно бывший родным, в кабинет отца, забрать свое.

И, уже полноценной гражданкой, рвануть из города… На автобусе, например. Мы с Аделькой так и планировали.

Выехать из города с дальнобоями, а в соседнем Купнянске уже сесть в автобус… Два дня пути и свобода!

И сейчас план не имело смысл менять. У нас бы все получилось, если б Аделька каким-то образом не спалилась.

Заберу документы и уеду… Перед этим, конечно же, попрощаюсь с Бродягой, все же, он столько для меня сделал… Невежливо будет просто так уехать…

Дом отца был темен, и только на самом нижнем, цокольном этаже, светились окна. Внизу у нас была сауна, и я надеялась, что отец, большой любитель после тяжелого рабочего дня поотмокать во влажном пару вместе с молодой женой, сейчас как раз там.

В дом я попала легко. Просто перемахнула через невысокий заборчик и открыла своим ключом входную дверь. Тревожно замерла, словно насторженный суслик, вглядываясь в полумрак. Никаких звуков не уловила, значит, отец с Алей в самом деле внизу, в сауне. Ну и отлично.

Тихой мышью скользнула по коридору первого этажа к кабинету отца, толкнула дверь. Свет не включала, и без того каждый угол был знаком, наощупь принялась набирать код сейфа…

И в этот момент со стороны входа послышался стук открываемой двери!

Я замерла, чувствуя обвалившееся в самый низ живота сердце, панически заметалась по кабинету, не понимая, куда деваться. В голове только и билось истерически: “Попалась, попалась, попалась! Дура, дура, дура!!!”

Голоса приближались, и я, не придумав ничего умнее, упала на пол и заползла под диван с высокими ножками. Отец любил вычурную мебель, и чтоб позолоты побольше, а это страшное, как вся моя жизнь, чудовище припер с какой-то региональной выставки. И ох, как я сейчас была благодарна его дурновкусию!

Едва я успела спрятаться, как двери распахнулись, и в кабинет отца зашли трое мужчин. Лиц их, я , естественно, не видела, только ноги, но отца узнала сразу.

Он был бос, что вообще не характерно для него, вечно боящегося застудить ноги и через них самое дорогое, что есть у мужчин. А тут, после сауны, распаренный и без тапок?

Странно.

Еще одни ноги были в кроссовках и одни в форменных ботинках… Полиция, что ли, нагрянула? Да так неожиданно, что отец даже обуться не успел?

— Марсель, ты, я смотрю, не особо беспокоишься о долге? — голос мужчины, знакомый, кстати, с ленивыми, холодными интонациями, пугал.

— Александр Маратович, — а вот у отца голос звучал странно, просительно, напряженно… Я испугалась еще сильнее, потому что никогда такого тона от него не слышала. Отец, сколько я себя помнила, всегда был крайне уверен в себе, спокоен, преисполнен достоинства… А тут… Словно робкий щенок перед серьезным псом… Мысленно, может, и хвост поджимает… — я же вам говорил, как только дочь найдется…