Но то, что было уместно совсем недавно, сейчас казалось неправильным. Опасным даже. Нет, Бродяга не думал, что он может быть опасен для нее, как мужчина, с этим проблем не было никогда. Уж чего-чего, а держать себя в руках он умел, иначе бы не дожил до своих лет.

Он переживал, что Ляля воспримет его заботу и попытку утешить неправильно. И опять испугается.

Бродяга прислушался к себе, к необычному такому душевному трепету, которого никогда ни к кому не испытывал, и удивился. Но слабо, лениво даже. Потом он все обдумает, и свое странное отношение в этой девочке и ее рассказу, времени-то у него вагонище.

А пока надо дослушать. Хотя, в принципе, Бродяга уже все прекрасно понял и прикинул, как события дальше развивались, уточнений особо не требовалось. Но Ляле надо было выговориться, и он слушал.

— Я после Нового года узнала, что Марат к отцу приходил, сватался… И отец согласился.

— А тебя спросить?

— Спросил…

— И ты согласилась?

— Нет, конечно! — Ляля невесело усмехнулась, — тогда отец сказал, что если я откажусь, то он… Перестанет со мной разговаривать и отречется. В тот момент это мне показалось ужасным… К тому же, мне еще восемнадцати не было… И я подумала, что окажусь на улице, одна… Я плакала, переживала, хотела отца умолять, даже хотела рассказать про Марата, но он так разозлился, что вообще меня видеть не хотел. И говорить. Я так думаю, Марат ему много за меня пообещал…

— Слушай, ну это же пи… то есть, неправильно, — высказался Бродяга, вовремя заменив мат приличным словом, — на дворе двадцать первый век, у нас не крепостное право, и не средневековье…

— Смотря где… — горько рассмеялась Ляля, — у нас не принято перечить родителям. У меня была знакомая девочка, мы учились тоже вместе… Она вышла замуж за парня из Климовки. Не хотела, но родители настояли. Она с этим парнем погуляла один раз только, вообще ничего не было. А родителям понравился он, потому что в полиции служит, они с его родителями встретились и все решили… Знаете, более несчастных жениха и невесты я не видела…

— Да бред!

— Нет, — помотала головой Ляля, — не бред, реальность… Моя подруга, Аделька, не верила до последнего, удивлялась… А потом… Потом предложила уехать. Она тоже планировала, но одной страшно, а вместе как-то проще…

— Вы сегодня должны были рвануть?

— Да… Она билеты купила… И я документы ей все отдала свои, чтоб, если что, налегке бежать…

7. Глава 6

Я смотрела в яркие синие, неожиданно живые и молодые глаза Бродяги и думала о том, что в самом деле, со стороны мой рассказ звучал бредово.

И неудивительно, что Аделька фыркала, когда я делилась с ней.

Потому что, с точки зрения любого нормального человека, то, что я рассказывала, было полной ерундой.

Что значит, не могла отказать отцу?

Что значит, сама согласилась выйти замуж на нелюбимого? Мало нелюбимого, а того, кто отвращение вызывает! Да как такое может быть вообще? Какие бы ни были отношения с родителями, но это уже чересчур! Слишком!

И я все это понимала. И, наверно, нет, наверняка, даже разделяла… Вот только…

Только я всегда была трусиха редкостная, нерешительная и тихая девочка, не умеющая и слова грубого сказать… И просто не представляла, как это: отец откажется… Как это: из дома выгонит? А что же я делать буду? Я же не проживу… Умру…

Я до того себя довела, что иногда реально появлялись мысли закончить все именно так. Что так будет легче, потому что жить с Маратом я не смогла бы. Да и, судя по его замашкам, не долго бы и прожила…

И неизвестно, до чего бы додумалась, если б не Аделька и ее идея ехать поступать в московский университет на дизайнера.