Пора признать, что любит отец только моего брата. И то, не как отдельную личность, а как продолжение самого себя.

– Проходите завтракать, – зову я, входя в привычную роль радушной хозяйки большого дома.

Сажусь напротив хмурого мужа, всем видом показывающего свое ко мне отношение, и злость снова пробирает меня – нашел крайнюю! Брат тоже не слишком рад моему обществу, и что-то шепчет отцу на ухо.

Кажется, я знаю, что именно. Слишком выразительные взгляды папа бросает на меня.

– Анна Степановна, уведите Алису, – прошу я няню.

– Но мама! – обиженно восклицает дочь, и я щелкаю ее по носу.

– Иди, детка. Анна Михайловна тебя накормит, вы чудесно проведете время.

Няня уводит мою малышку, и я жду – когда же грянет гром? К еде не притрагиваюсь, аппетита нет, да и с минуты на минуту начнется…

– Значит так, – голос отца прерывает мои мысли. – Мы – семья, Арина, но ты об этом забыла, я так понимаю?

– Не забыла.

– Почему же ты не хочешь помочь? – папа не повышает голос. Говорит он тихо, и этот его тон меня всегда пугал больше всего. – Плевать тебе и на мужа, который лишится всего, и на брата. На дочь свою, которую будущего лишаешь… на всех плевать! Встала в позу! А так в семье не поступают! Ты…

– Я пойду к Алану, успокойтесь, – раздраженно перебиваю я, взмахивая вилкой. – Ваша взяла! Но готовьтесь к тому, что вся Москва будет знать, что Константин Вольский – сутенер, торгующий своей женой!

Хватаю два круассана, и встаю из-за стола. Быстрыми, размашистыми шагами покидаю столовую, слыша за спиной едкие замечания отца и шумное дыхание Кости – пусть знают, что я о них думаю!

Отец, конечно, прав. Мы – семья, и должны быть друг за друга горой, но требовать от меня такое они не имели никакого права. Низко это.

– Можете идти, – говорю я няне, и сажусь напротив дочери. Подмигиваю моей темноволосой малышке. – Устроим чаепитие, детка?

– Не хочу, – вздыхает Алиса. – Папочка сердится на меня?

Поднимаю Алису, и усаживаю к себе на колени. Какая же она очаровательная: маленькая леди в пышном платье. Я такой не была – по деревьям карабкалась, с мальчишками играла. Одежду зашивать не успевала – всегда рвала ее о ветки деревьев, и являлась домой как трубочист: грязная, ободранная и счастливая.

Алиса же – полная моя противоположность: нежная, маленькая леди.

– Папочка сердится на меня, а не на тебя, – успокаиваю я ребенка, и накручиваю ее темные кудри на палец. – Так что не переживай, милая!

– А ты что-то плохое сделала, мама?

Как посмотреть. Странно получается: Костя почти каждый день совершает такие поступки, за которые другая бы давно на развод подала, а я терплю. Помню о том хорошем, что он для меня сделал. О том, что перечеркивает все его гнусности.

Я ему должна. И долг я верну, а потом… посмотрим.

– Это взрослые дела, – я шумно целую Алису в щечку, и она смеется от чмокающего звука, раздавшегося по всей комнате. – Я вернусь вечером, милая, и мы с тобой займемся тем, чем сама захочешь.

Встаю со стула, на ходу доедая круассан. Пора встретиться с Аланом. Может, я смогу убедить его…

Хотя, не стоит себя обманывать, и лелеять пустые надежды – не смогу. Он всегда поступал так, как хотел. А меня он услышать не захочет.

– Можно мне с тобой? – Алиса разворачивается к двери, и разглаживает юбки.

Точно, леди!

Представляю их с Аланом встречу, и руки холодеют. Пальцы покалывает от паники, которая уже давно живет во мне.

– Милая, я на скучную встречу. Тебе не понравится. Поверь, – говорю я чистую правду, – я бы с удовольствием осталась дома!

Оглядываю себя в зеркало, удовлетворенная своим внешним видом – бледновата немного, но вряд ли в Москве много загорелых людей в марте месяце. Спускаюсь вниз – к своему дружному семейству, ополчившемуся против меня, и сплотившемуся вокруг моего мужа – изменщика и игромана.