Разворачиваюсь, чтобы уйти – пусть сам разбирается, в конце концов! Муж сам заварил эту кашу, и не мне ее расхлебывать. Мысли путаются, в голове шумит – от злости и обиды на то, что меня приравняли к вещи. К собственности, которой можно расплатиться, и которую можно попросить в уплату долга…

Оба они мерзавцы – и Алан, и Костя.

Муж хватает меня за руку, когда я уже почти добралась до лестницы. Сжимает запястье до синяков, дергает, заставляя развернуться.

– Ты не поняла? Это не шутки, – шипит он, источая неприятную для меня смесь запахов. – Я не прошу тебя с ним спать! Раньше ты неплохо крутила Аланом, и сейчас справишься. Ты должна мне, Арина. Должна! Помнишь, что я сделал для тебя?

Помню. Потому и терплю запахи других женщин. Следы помады на воротнике, царапины на спине. И Костя все это даже не скрывает, цинично вытирая ноги о мою гордость.

Да, я терплю потому, что обязана ему всем! Но Алан…

– Нет, – вырываю руку из захвата, больно ударяясь локтем о перила лестницы. – Все, что угодно, но не это! Не Алан… я его видеть не могу!

Бегу по лестнице наверх, словно за мной черти гонятся. Или муж, что еще хуже. Захожу в комнату дочери, скидываю халат, и ложусь рядом с ней. В супружескую постель этой ночью меня не тянет даже ради приличий…

Да и какие приличия могут быть теперь?

Обнимаю Алису, подозревая, что теперь точно не засну – не после рассказа мужа, не после воспоминаний об Алане. Но, словно в темную пропасть, лечу в сон спустя всего пару минут.

И снится мне то самое прошлое, которое я так стремилась вымарать из памяти.

– Арина, просыпайся. Арина!

Слышу голос брата, и хочу открыть глаза, но вспоминаю события прошлой ночи, нахлынувшие на меня бурным потоком. И хочется уже не радоваться новому дню, а рыдать кровавыми слезами.

Алан долгов не прощает!

– Доброе утро, – я решаю перестать накручивать себя, и сажусь на кровати. Алиса сладко посапывает, обняв дурацкого выцветшего зайчонка. Встаю, поправляю одеяльце, и выхожу из детской.

Брат идет за мной неотступно, входит в нашу с Костей спальню, и садится на нашу кровать.

– Я все знаю! – говорит он хмуро, и я с облегчением выдыхаю – уж брат меня всегда понимал! – Костян мне все рассказал. Ну он и идиот!

Правду говорят, что близнецы – половинки одного целого, вот и мне повезло.

– Мы как-нибудь выкрутимся, – через силу отвечаю я. – А Костя… он пьян был, вот и предложил мне пойти к Алану… черт, я же говорила, что не нужно было нам возвращаться!

Не сдерживаюсь, кричу зло – снова Алан отбирает у меня все! Деньги – это хорошо, но мне, по сути, на них плевать. Если бы только они не достались Алану…

– Не истери, – строго приказывает брат. – И головой подумай! От тебя не требуется ничего… такого, понимаешь?

– Не понимаю, – отрезаю я.

Отказываюсь понимать!

– Да брось ты строить из себя невесть что! О других подумай, а не только о себе, как привыкла, – Саша произносит это ровно и безэмоционально, но слова бьют наотмашь – хлестко и больно. – Алан – мстительная тварь и, если предпочел тебя состоянию – он поиграть захотел. Не получит тебя – развалит все, что годами создавалось! Мы все по миру пойдем, люди останутся без работы…

– Ты останешься без работы, – перебиваю я брата, в упор глядя на него.

– Да, – кивает он. – Я потеряю кресло. А с твоей дочерью что будет? Хочешь для нее той же нищеты, из которой мы вылезли? И три месяца с Аланом – небольшая цена!

Никакой поддержки – я ошиблась.

Но так ли он неправ?

– С приездом, – отец обнимает меня, привычно потрепав по щеке, и проходит в дом.

Мужу моему он уделяет куда больше внимания, чем мне и Алисе, которая обиженно дуется на такой прием. Дедушку она любит, а вот дедушка ее…